Эти успехи, имели, однако, и оборотную сторону — резко возрос расход горючего и боеприпасов. В поисках новых источников их пополнения Виктор решил организовать дальнюю вылазку в восточном направлении. Покинув Зеленодольск, он взял в одну из двух лодок с подвесным мотором команду из четырех человек. Мильченко, несмотря на его горячие просьбы, пришлось оставить в Рыбаково — запрет Совета коммуны действовал неукоснительно.
Мотор, после нескольких неудачных попыток, все же завелся, и лодка пошла к восточному берегу залива. К вечеру следующего дня наблюдатели издалека заслышали стрекот лодочного мотора и разглядели медленно приближающуюся черную точку. Разведгруппа вернулась, и не одна. Вместе с ребятами в лодке сидел щеголеватый невысокий мужчина в летном комбинезоне и кожаной куртке.
Через четверть часа летчик уже сидел в комнате Совета коммуны. Не прошло и нескольких минут, как в комнату вбежал Сухоцкий, в грязном рабочем комбинезоне, с почерневшими от работы с металлом руками.
"Командир отдельной роты народного ополчения капитан запаса Юрий Сухоцкий", — отрекомендовался он.
"Командир экипажа штурмового вертолета Ка-52 старший лейтенант Аркадий Веленько" — представился в ответ щеголеватый летчик.
"Чтобы не было недоразумений", — сразу предупредил Сухоцкий, — "здесь не я представляю высшую военную власть. Старший воинский начальник здесь — командир отряда пограничников капитан Зият Айтуллин. Наша рота ополченцев подчинена ему в оперативном отношении. Однако", — добавил он многозначительно, — "я командую самым крупным и хорошо вооруженным подразделением. Кроме того, в моем непосредственном распоряжении находятся ремонтные мастерские и значительные запасы горючего".
"Ну что ж", — ответил Аркадий, — "значит предстоит побеседовать и с погранцами. Нам пригодится любая помощь".
"А в чем конкретно вы нуждаетесь?"
"Во многом. Наш полевой аэродром фактически полностью уничтожен. Есть только три экипажа, приземлившиеся после налета противника. Машины сильно повреждены. Правда, из остатков разбитой техники удалось наколупать кой-каких запчастей, так что взлететь, наверное, сможем. Но авиационного керосина нет почти ни капли — все сожжено. Среди обломков машин и пункта управления отыскали немалое число не полностью сгоревших ящиков с летными пайками. Вот так и кукуем уже больше четырех месяцев на остатках бортпайков".
"А вы не пытались найти с кем-нибудь связь?" — поинтересовался Юрий.
"Пытались. Но пограничники у Большой Реки только подкинули нам немного продуктов, а большим помочь были не в силах. Горючки для вертолета у них не было, а недавно их самих литовцы растрепали в пух".
"А южнее не ходили?"
"Встречали только штатских. Кое-кто есть в селах да на хуторах. Они предупредили — тут, в ваших краях, банды орудуют".
"Да", — подтвердил Сухоцкий, — "стычки у нас были. Крестьян они пытаются данью обложить, да и вообще безобразничают".
"Ну вот. Так что нам сидеть в одиночестве не с руки, да и продукты на исходе. Хотелось бы сюда перебазироваться, так нет горючки".
Юрий покачал головой.
"Авиационного топлива и у нас нет — ни к чему было. Но вот пошарить кое-где можем. В Ярославском, скажем, или у Водопьянова. Мы там, вообще-то, солярку да бензин уже прибрали к рукам. А вот авиационный керосин, может, еще и сыщется. Автоцистерны у нас есть. Так что возьмем БТР, наливник, да и двинем на поиски. С вашим участием, если желаете".
"Другого не остается. Вот посоветуюсь с ребятами — и тогда снова к вам. На поиски".
"Чем сможем — постараемся помочь. Договоритесь с капитаном Айтуллиным о связи. У них есть радиостанция помощнее".
Попрощавшись с Сухоцким, летчик в сопровождении Виктора отправился наносить визит пограничникам. Переночевав в коммуне, он с раннего утра поспешил обратно, к своим товарищам. Калашников с лодкой вернулся в Рыбаково, намереваясь на следующий день уехать в Зеленодольск, чтобы опять гоняться за бандитами. Весь вечер он вместе с Юрием копался в мастерских, пытаясь вернуть к жизни разбитую бронетехнику, и лишь поздно вечером, когда был отключен движок, снабжавший поселок электричеством, завалился спать.
…Грохот автоматных и пулеметных очередей явственно доносился со стороны границы. Полевой телефон, соединяющий с заставой, мертво молчал. Но рация исправно запищала. Когда Сухоцкий, разбуженный выстрелами, прибежал в дежурную комнату и схватил рацию, Капитан Айтуллин сообщил:
"Литва атаковала наши посты у Приморского. Наши казармы тоже обстреляны. По шоссе выдвигается их бронегруппа — пока насчитали три танка и до семи бронемашин при поддержке примерно двух сотен пехоты. По Приморскому бьют минометы.