— Уверен! – строго осек его, полыхнув взглядом. — И не поднимай больше эту тему.
Эту девчонку невозможно ни с кем спутать, хоть я и видел ее прежде всего два раза, первый из которых был на погребении её матери Адель. Вспомнил, как держал тогда на руках новорожденного младенца и, глядя в его мутно-серые глаза, не понимал, как это создание могло отнять жизнь собственной матери, появляясь на свет? Несмотря на невинность новой жизни, я возненавидел ее, испытав весь спектр отрицательных чувств. Но с этой мыслью я давно смирился.
А вот вторая встреча, уже с пятнадцатилетней Гелией, сказалась на мне куда хуже. Уже тогда она была стопроцентной копией Адель. С противоречивыми чувствами мне пришлось боролся почти пять лет. Разве можно человека ненавидеть и любить одновременно? Можно! И я это делал ровно до того дня, пока ко мне не пришёл её отец, чтобы просить о помощи.
Я не задавался тогда вопросом: почему Альберт выбрал меня? У него просто не было выбора, так же как и у меня не было возможности ему отказать. По крайней мере, я так себя успокаивал все эти три долгих месяца скитаний. Я не иду по ее следам, как цепной щенок. Я просто выполняю обещание.
— В любом случае, мне все это не нравится, – не успокаивался Салим. — Уже прошло три дня, как она здесь, а Гвала так и не подал запрос на ее выкуп. Обычно он не тянет, желая поскорей начать торги.
Мы шли длинным коридором на встречу с Гвала Траоре - главой мертвых земель, на которой находились, и предводителем пустынных шакалов, которых и людьми то сложно назвать.
Старые облупленные стены бесили, а отвратительные климатические скачки выводили из себя. Эта земля совершенно непригожа к жизни для неприспособленного человека. Дневное пекло поджаривало мозг, словно яичницу на раскалённой сковороде, а ночью температура иногда резко падала в минус, щекоча нервы. Минимум осадков и практически полное отсутствие растительности, из-за чего большинство жителей перекочевали на другие земли или на границу с Оазисом, куда путь для большинства закрыт. В подчинении у Гвалы остались только самые отчаянные и отмороженные личности, любящие вседозволенность, которую он им попускал.
Ненавижу приезжать сюда.
— Я знаю, Салим, – остановившись, осек его взбешенный затеянным разговором. — Думаешь, я дурак и не заметил стоящую тишину и отсутствие покупателей? – развел руки в стороны, описывая ими пространство. — Какой смысл сейчас это обсуждать, когда я уже здесь? Этот ублюдок никогда не откажется от легкой наживы. Да и нет у него выбора.
Я, как и Салим, понимал, что все не будет так просто, как мне хотелось бы. Вот только, чтобы не попросил Гвала за Гелию, я дам ему это, но ни за что не оставлю её здесь.
Положив руку на плечо Салима, слегка сжал его и спокойно произнес:
— Иди выполняй свою работу.
— Как скажешь, Эмир, – отчеканил он, тут же отправившись выполнять мои указания.
Проводив взглядом Салима, позволил себе минутную передышку. Неторопливо подвернул рукава рубашки и только после вошел в кабинет Траоре.
3. Глава.
Гелия
Когда дверь закрылась, я обессиленно рухнула с колен, утыкаясь лицом в матрац. Прислушалась к отголоскам разговора и уловила незнакомый голос и обращение «Эмир».
Так вот как тебя зовут, мой господин! – истерично усмехнулась и, больше не в силах сдерживать себя, завыла от злости и отчаянья, сгребая в охапку черную простыню и натягивая её на себя.
Кто бы мог подумать, что мой побег из дома от нежеланного замужества приведёт меня к еще более страшным последствиям, чем нелюбимый муж, которого мне хотели навязать.
Тогда мне хотя бы была обещана тихая и счастливая жизнь под защитой мужчины, которого, возможно, со временем я смогла бы полюбить. А что сейчас? Перспектива быть униженной и растерзанной десятками…
Эти мысли всколыхнули воспоминания и слова моей мачехи Кларис:
«— Гелия, не стоит противиться последней воле твоего отца. Хочешь ты того или нет, но ты станешь женой влиятельного человека и уедешь с ним. Он будет тебя любить и оберегать, словно редкий цветочек. Перестань уже вести себя как ребенок. Мы все желаем тебе лучшей жизни».