— Так говорили?
— Так говорили.
— Какие воспоминания остались у вас о коллективизации?
— Я была маленькая и многого не помню. Мой папа умер, когда мне было шесть лет. Но помню только, у всех наших родственников все забрали. Они остались ни с чем. И еще помню пожары каждую ночь: где-то что-то горит. Поджигали зажиточные дома, что в колхоз шли.
Что еще помню? Самое страшное, вы даже не поверите: люди ели людей. Каннибализм. Моя сестра работала на фабрике-кухне. У ее подруги в деревне жили мать и двое маленьких братиков. Приезжает, а дома никого нет. Идет через всю деревню, а вся деревня пустая, окна забиты. Входит в избу и видит: один брат лежит мертвый, а второй сидит на окошке, худой весь, аж зеленый уж. Спрашивает: «А где мама?» — «Мамы нет. Мама умерла. В комнате лежит».
Зашла она в комнату и застыла как вкопанная: у матери вырезаны были эти самые места… Она так испугалась, что тут же сбежала, она боялась, что ее тоже могут убить и съесть. Вот так было.
— Скажите, а у вас было такое ощущение в те годы, что вы с родиной порвали навсегда?
— Да, было такое ощущение, и я страдала. Очень страдала. Я никому ничего плохого не сделала; только потому, что мне понравился парень, я вышла замуж, я могу потерять родителей и свою родину навсегда.
— Ваше счастье, что здесь остались. Если бы вернулись, то скорее всего не к родителям, а прямо в лагерь.
— Да, наверняка, наверняка. Это так, конечно.
— Можете вы рассказать поподробнее — вот как вы ехали в Германию, как устроились, много ли было с вами русских? Как к вам относились немцы-хозяева?
— Вы знаете, некоторые говорят, что было плохо. Ну конечно, везли нас в товарных вагонах, кушать давали немного. Но когда мы приехали на место, то я имела счастье попасть на такую фабрику, где нетяжело было работать. Конечно, некоторые русские сопротивлялись, не хотели работать на чужого.
— Может быть, заставляли что-нибудь делать непосильное, тяжелое слишком?
— Вот этого я уже не знаю. Я в крестьянках не работала. Мне, правда, помогало, что я немножко немецкий язык знала со школы. И могла объясняться. А кто совсем не знал, тому было хуже. А жили мы в общежитиях. В моей комнате было семнадцать человек. Из Чехословакии, из Румынии…
— Кто вас освободил — американцы?
— Американцы.
— Как они отнеслись к русским во время освобожден ния?
— Я вскорости уехала оттуда, но там было что-то непонятное. Американцы говорили, что мы должны ехать на родину.
— Перед концом войны немцы не пытались что-нибудь сделать с русскими рабочими?
— Нет. Ничего плохого. Отношение было доброжелательное, хорошее.
Помню другое: мне в руки попала листовка, на ней изображен советский танк и танкисты встречают девушку, угнанную в Германию. Она разрывает цепи, и все это с улыбкой, с радостью. Ну а когда потом русские стали нас ловить, я все вспомнила об этой листовке.
— Чем вы занимаетесь? Какая у вас профессия, ремесло?
— Долгое время я ничего не делала, потому что у меня мальчик родился и не на кого было его оставить. После войны было мало детских садиков, принимали детей только тех, кто на работу устроился. Я не имела, можно сказать, никакой профессии. Вот и сидела дома. Только потом уже, позже, когда вырос сын, пошла работать.
— А судьба сына? Что с ним?
— А он выучился, здесь живет, женился.
— Чем занимается?
— Он по химии.
— Дома вы говорите по-русски?
— С мужем по-русски.
— А с сыном?
— И с сыном тоже.
— А как к вам, к русским, относилось местное население?
— Хорошо.
— На протяжении всего времени?
— На протяжении всего времени хорошо относились.
— Ну а вот были какие-то полосы, когда было плохое отношение? Мне, к примеру, рассказывали, что, когда мы сбили южнокорейский самолет, к русским, во всяком случае в США, стали плохо относиться. Здесь было таков?
— Могу только одно сказать: со мной хорошо обращались.
— А если вспомнить события 1956 года в Венгрии или 1968-го в Чехословакии. Тогда не было антирусских настроений?
— Не было. Я не ощущала.
— А с мужем ваши политические чувства совпадают, или у него другое восприятие событий?
— Мой муж пять лет был в России. А вышло так. Отец его был безработным. Как-то он вычитал в газете, что в Россию идет набор специалистов по колбасному делу. Он и завербовался. Уехал в Сибирь, устроился на работу, получил квартиру.