Нужно сказать, что к тому времени я уже имела некоторый успех на сцене. Даже признание. Мне прочили большое артистическое будущее. И для него, чего уж там, я была бы находкой, сокровищем. Молодая, красивая, талантливая… Да, он простого советского воспитания, но он хороший вроде бы парень, свойский, и дело у него неплохое — обойщик мебели. И делал он это дело неплохо, даже отлично. Правда, когда настроение было, когда хотел…
Пришел как-то к нам мой двоюродный брат, снова сыр-бор разгорелся, и он взял мамину сторону. Короче, нашла коса на камень. Я наговорила маме резкостей, что она держит меня и не хочет выдавать замуж из-за эгоистических побуждений, что она рассчитывает всю жизнь держать меня при себе, она меня ревнует, она эгоистка… И мама влепила мне пощечину. Я собирала вещи и ушла из дома. А куда мне уходить? Только к нему, в его хибару, в обойную мастерскую. Квартиры у него не было. В мастерской он и жил и работал. Человек этот был, как это говорят, не для Бога и не для людей. Долгов — масса, кредиторы звонили, грозились полицией, скандалом. Одно успокаивало: руки у него были золотые и деньги он мог грести лопатой. Только вот лень губила: набрал этих диванов, и вся мастерская была ими завалена — ни лечь, ни сесть.
Прожила я у него недолго, и мы, несмотря ни на что, решили справлять свадьбу. Но как же без мамы? Никак нельзя, ни по русским, ни по еврейским обычаям. И он пошел уговаривать маму. И материнское сердце конечно же сдалось. Знала бы она, на что соглашалась… Мать расплакалась и скрепя сердце согласилась на свадьбу.
Ох какая же это была свадьба! Пышная, веселая, сохранились фотографии… Но даже и на них есть снимок, на котором видно, как мама сцепилась со своим зятем. Причина, правда, была необычная. Гости просили меня что-нибудь спеть, а ему страшно этого не хотелось, он уже тогда ревновал: я певица, а он работяга, так нечего подчеркивать разницу. Особенно это задевало маму, которая действительно все делала для того, чтобы я стала певицей. Всю жизнь на это положила.
Так вот, все просят меня петь, не так часто собираются родственники, друзья, у всех работа, дела, там даже со свадеб уходят в девять вечера — ведь рано утром на работу. И я пела. А он готов был меня убить здесь же на месте — вот какая сидела в нем ревность. А я танцевала, пела, веселилась… Разве можно было отказать людям.
…Прошло три года. Какие ужасные это были годы. Жили мы с ним плохо. Купили квартиру в долг, постоянные приходы полиции, обыски. Как оказалось, муж занимался подделкой чеков. Чуть было не посадили. Мама, прямая, откровенная, все говорила ему в глаза. Ему это не нравилось, и между ними были плохие отношения. Я уже не вмешивалась, поняла, что он ничего не поймет, что он вообще не понимает, что надо ему от жизни. Дело шло к разводу. Но в Израиле это не так-то просто: религиозные каноны намертво и навечно скрепляют отношения.
А тут как-то подоспело предложение-контракт на мою творческую поездку в Брюссель. Надо было петь в ночном клубе разные там шлягеры: еврейские, русские, английские… Все это я могла. Контракт обещал мне хороший заработок. А деньги ох как были нужны! Муж категорически возражал против поездки. И снова религиозные брачные законы: без разрешения мужа жена не может выехать из страны. Она не может с ним расстаться, если он не желает этого. Что делать? И мама шепнула: «Будь с ним сейчас помягче, убеди его, что твоя поездка даст возможность расплатиться за квартиру…» И действительно. этот довод возымел свое действие: муж согласился на мой отъезд.
В Брюсселе я выступила с большим успехом. Это была для меня интересная и нелегкая работа. Судьба свела с человеком, который на время повернул мою жизнь в ином направлении. Это был богатый французский кутюрье. Джентльмен, аристократические манеры, опытный. много повидавший в жизни мужчина. Относился ко мне как к леди. Что надо было мне. двадцатитрехлетней, исстрадавшейся, уставшей?! Я познала любовь, настоящую, первую в жизни. Он сумел показать мне совершенно другую сторону жизни, ее красивую сторону.
Поначалу я писала в Тель-Авив письма, приглашала мужа приехать в Брюссель. И он уж было собрался. Уже даже купил билет, и я умолила маму всеми способами удержать его от поездки. Ей удалось это сделать. Последним ее аргументом было: «Если полетишь в Брюссель, она с тобой разведется». Я и вправду написала ему письмо, что хочу с ним расстаться. Раз и навсегда. Он подал на развод первым. Вроде бы облегчил мою задачу. Но не тут-то было: на развод подал, а сам не соглашался. От него отвернулись все адвокаты, они понимали, что у него сто пятниц на неделе, а может быть, чувствовали, что развода он мне не даст. Я же шла на все его условия, лишь бы он освободил меня.