— А через год, летом 1966-го, 19-летнего Володю Батшева якобы за «тунеядство» выслали в Красноярский край, в село Большой Улуй. Эдмунд Иодковский ездил в Сибирь навещать его. Еще кого-то сослали, кого-то выгнали. Но это оказалось самым интересным событием в жизни нашего поколения. Если бы тогда была такая свобода, как сейчас, наверное, мы бы состоялись гораздо раньше и лучше. Сейчас все это «собирание камней» коснулось и СМОГа. Я знаю, что готовится сборник о СМОГе, мы уже все написали, что могли, друг о друге.
СМОГ распался. Потом я три года проработал в «Литературной России» при Константине Поздняеве, в отделе национальных литератур. Говорят, что я был очень подающим надежды — и самым молодым сотрудником «ЛитРоссии». Я пришел туда с улицы. Нашлись какие-то добрые люди и сказали: «Напиши, как умеешь». Я написал несколько заметок, меня взяли, стал работать. Это была страшная мельница — каждодневная, до потери сознания. Но это была прекрасная школа, и, несмотря на всю консервативность этого органа, у меня остались самые лучшие чувства к этим людям. Много ездил по России, писал о национальных проблемах местных писательских организаций. Переписывал материалы за писателей. Приходилось часто переписывать «от и до», чтобы как-то поместить в рамки газеты, как-то привести к общему знаменателю все материалы. В «ЛитРоссии» я работал профессионально, это был самый грамотный еженедельник, настоящий русский язык.
Два лета работал в «Студенческом меридиане», ездил по Таймыру, по всему Красноярскому краю. Сборник мой выпустили. А потом я понял: что же, буду писать о писателях все время? Должен и сам что-нибудь написать стоящее.
Даже при диктатуре Сталина… я помню детство свое — сталинское время, помню атмосферу, помню давящее небо, все это тяжелое, отвратительное время… Даже тогда, в конце концов, продолжались искусство и литература — может быть, неофициальные. Где-то в глубине шло творение, шла работа духа. И это самое главное, этому не может ничто помешать…
Я ушел из «Литературной России», потому что понял, что больше не могу подчиняться всем этим редакторам. Я знал, куда ехать, у меня есть друг Юра Самоненко (ныне эмигрировавший), у которого был дом в лучшей деревне на Волге. В верховьях Волги — деревня Едимоново. Конаковский район. Калининская область. Глухоглухо. Уехал туда с шестьюдесятью рублями. Сказал себе: «Не знаю, что я найду — любую работу, только чтобы не быть в Москве, в редакции». Вся эта суета для меня была очевидно-бессмысленна.
Приехал, нашел довольно быстро работу — егерем в Безбородовском охотничьем хозяйстве. Вселился в какой-то дом, стал жить.
Как всякий журналист, который хочет писать русскую прозу, я стремился к свободному времени. Вся проблема — время: во что его вложишь, то и получишь. Хорошо — ночной сторож, хорошо — истопник. Это обычные пути пишущей русской интеллигенции.
Электричества на кордоне не было. Лошадь была, моторная лодка, собаки, я занимался охотой, от кабана спасался — на березу лазил… Делал какую-то работу, но оставалось много свободного времени. Вот и написал «Школу для дураков».
Очень интересная деталь: прямо на берегу Волги стоял большой недостроенный двухэтажный дом и я в нем жил. Туда привозили охотиться разных людей, в том числе и Брежнева, и всех его генералов, министров… Они там веселились в свое удовольствие.
По простоте своей мы не знаем, что там, на излучине Волги, стоит до сих пор незамысловатая база отдыха дипломатического корпуса. Кишмя кишит агентами КГБ. Там можно все купить за рубли. Завидово недалеко, где еще Ленин охотился. Вот с каких пор все это повелось — охотничьи забавы вождей…
На некоторых островах на Волге были деревни, но с постройкой Иваньковского водохранилища их выселили. Я жил на берегу Волги — и не знал, что рядом есть остров Низовка, большой остров, там фундаменты какой-то старой деревни остались. Когда плотину построили, начался разлив и деревню снесли.
— Нечто подобное описано у Распутина в «Прощании с Матерой».
— Но я-то об этом узнал только в Америке, в библиотеке копался — и нашел. Оказывается, на этой Низовке жил удивительный русский поэт Спиридон Дрожжин, который и пахал, и писал стихи. Поэт от сохи был первым переводчиком Рильке в России. И Рильке дважды приезжал в эту деревню к нему гостить.