Что поделаешь, во все времена пикули жили лучше. Когда Сервантес сидел в долговой тюрьме, испанские пикули процветали, когда Бальзак от кредиторов бегал, французские пикули процветали. Это издержки культуры, без пикулей тоже нельзя, это, как говорится, ее бульон.
«Кто встреча.! наши войска в сороковом? Из ямы надо выбираться вместе. Плохой писатель Анатолий Иванов».
…А то одни сваливают на евреев, другие сваливают на русских, третьи…
— Раз ты виноват, неси свою долю вины, своего соучастия. Когда. латыши совершенно справедливо спрашивают русских, а что вы здесь у нас забыли, то русские вправе спросить у латышей, а что вы забыли в 1918 году в городе Москве? Да, действительно, оккупация Прибалтики была незаконной, насильственной, но есть же кинохроника, кто встречает наши войска — латыши, эстонцы, литовцы. Я не говорю, что встречал весь народ, но часть-то народа была на улицах и площадях? Так пусть хотя бы часть и возьмет на себя долю своей вины. Только так мы можем к чему-то прийти. Можно вывесить любой флаг, много говорить о независимости, но, к сожалению, все мы в одной лодке. Я говорю не только о Прибалтике, о всем социалистическом лагере. Это сложившаяся структура, из которой невозможно добиться свободы или независимости в одном взятом бараке лагеря. Свобода — она, как говорится, на вахте. Из ямы нужно выбираться вместе. И я уверен, прибалты скоро убедятся, что никакое провозглашение формальной независимости не выведет их из тупика экономического. Не выведет, это абсолютные иллюзии. Как бы мы ни относились друг к другу, мы можем выбраться только вместе. Как бы ни относились азербайджанцы к армянам, но путь к решению проблемы лежит только в переговорах между ними. А Россия не может до бесконечности исполнять роль жандарма и собирать на свою голову весь позор. Если завтра наступит независимость Армении и Азербайджана, вот вам готовая ливанская ситуация, из которой не будет выхода. И армяне, и азербайджанцы должны это понять. Во всяком случае, это должны понять их мыслящие люди, культурная элита, политические деятели. Выход один — переговоры.
И в литературе так же. Надо искать пути примирения между собой талантливых людей. Потому что на этом разоре, распрях греют руки и с той и с другой стороны люди бездарные. Вот он поставил на себе знак: я либерал — и на этом набирает политические очки, политический аморальный капитал. А другие — с другой стороны то же самое. Мне не важно, что исповедует, предположим, Анатолий Иванов, простите, он для меня прежде всего плохой писатель, и журнал «Молодая гвардия» у него никудышный, но я готов с ним разговаривать и садиться за один стол. И мне кажется, по этому компромиссному признаку и следует сейчас определять качество того или иного движения, той или иной позиции. Еще раз: только на путях общественного, общенационального, литературного примирения может что-то получиться. Иначе я лично вижу очень трагическую перспективу.
Литературный процесс не оставляет у меня особых надежд, потому что все уходит в разговоры, в полемику и драки между собой, стенка на стенку. Но сколько-нибудь заметных результатов от всего этого я не вижу. Все, что напечатано от Искандера и Битова до Домбровского и Шаламова, — все это вынуто из столов, все старое. А из нового два-три имени: я бы назвал Кима, Каледина, Паламарчука, у них, по-моему, талантливая проза. Но нет процесса, есть отдельные имена. Я не вижу достижений, равных явлениям, предположим, Солженицына или Бродского. Мне скажут: болезнь роста, количество в конечном счете превратится в качество. Может быть! Но пока я вижу разрушительный, энтропический процесс. В кино дали полную свободу, но, кроме «Маленькой Веры» или «Интердевочки», мы ничего не видим. Я, кстати, не против такого рода фильмов, они полезны и нужны. Но это же не явления порядка фильмов Тарковского. В театре — то же самое. Совершенно умолкли разговоры о театре Ефремова, будто бы его и нет. А Ефремов был флагманом нашего театрального искусства. Пьеса Шатрова уже никому не нужна, потому что это был политический ликбез, ныне пройденный нашими читателями. Вот что тревожно. Казалось бы, все можно. Но достойного пока нет.
«И вспомнилось… Храм святого Петра. Когда проходишь порталом, разглядываешь статуи, многое коробит, неприятно. А в целом нечто грандиозное.
Владимир Максимов, не возгордитесь! Вы не собор святого Петра. Далеко не собор. Но есть в вас мужицкая кряжистость, крепость. И в ней тонут ваши дефекты и недостатки».