Этот мужчина…
— Мне тоже нравятся. Но твоя — моя любимая, — сжала я ее крошечную ладошку.
Боже, как же я любила эту девочку.
Это была любовь, которую трудно было описать словами.
Я скучала по ней, когда она была в школе, или если проходил целый день, и мы не виделись, — я буквально считала часы до встречи. Почти физическая боль внутри, когда её не было рядом.
— А твоя — моя любимая, — сказала она, а потом ее глаза вдруг округлились. — Папа!
— Я здесь, — рассмеялся он. — Что такое?
Он лежал, раскинувшись на пледе, весь такой брутальный и чертовски привлекательный. Мы радовались солнцу, которое наконец-то показалось, и я знала, что наше время подходило к концу, так что я просто жадно впитывала каждый миг с ними. Я сделала столько фотографий Кейджа и Грейси, и нас троих вместе, на свой телефон.
Кажется, часть меня уже знала, как больно будет потом — когда я больше не смогу видеть их каждый день. И я не знала, сколько общения захочет сохранить Кейдж, когда я уеду. Сегодня я собиралась поговорить с ним об этом. Сказать, что я не готова прощаться.
— Тетя Бринкс подарила мне лейку! Я оставила ее у входной двери. Можно я схожу за ней?
— Конечно. И я вытащил шланг, так что можешь налить в нее воду у своего садика.
— Сейчас вернусь! — и она с визгом бросилась к дому. Мы с Кейджем оба наблюдали, как она с воодушевлением сбегала внутрь, не удосужившись даже закрыть дверь, и тут же выскочила обратно.
— Потише, Грейси. Не спеши. Не хватало еще, чтобы ты упала и поранилась, — сказал он, и она оглянулась, улыбнулась и помчалась мимо нас к цветам.
— Ты такой заботливый. Мне это нравится.
— Знаешь, иногда я чувствую на себе дополнительную ответственность, — сказал он, и я села прямо, чтобы смотреть ему в глаза.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, когда у ребенка есть оба родителя, даже если они не вместе, ответственность делится. А у меня… все на мне. Каждый раз, когда я хочу что-то сделать, у меня в голове звучит голос: ты у нее один. Я не могу рисковать, не могу быть эгоистом, потому что если со мной что-то случится — она останется совсем одна. И при этом у меня нет рядом человека, который бы сказал: «Ты перегибаешь». Мой инстинкт — оберегать ее. Вот я и оберегаю.
Мое сердце сжалось от этих слов.
Как я могла заговорить о том, чтобы попробовать что-то построить, попытаться хотя бы раз в месяц видеться, когда у него ребенок?
Он не мог ставить меня в приоритет — и я бы никогда этого не попросила. Потому что одна из причин, по которой я так сильно его любила, — это то, каким отцом он был.
— Но ты ведь не один, — прошептала я. — У тебя есть семья. И… я бы очень хотела быть частью твоей жизни. И жизни Грейси.
Он взял меня за руку, и его взгляд поймал мой.
— И как это будет работать? Я не могу вырвать ее из привычной жизни. У меня здесь практика, семья, дом…
А я — не здесь.
Я хотела сказать это, но не смогла.
— Я знаю. Я понимаю, Кейдж. У меня тоже есть жизнь, работа, все там. Я так долго шла к своей цели, что не вижу другого пути. — Я покачала головой и отвела взгляд. — Я бы никогда не попросила тебя переехать. Просто… я не хочу, чтобы всё это заканчивалось.
Он наклонился и большим пальцем стер слезу, скатившуюся по моей щеке.
— Я тоже не хочу. Но у меня нет решения. Реального, по крайней мере. Ну, я мог бы приезжать раз или два в год. Ты могла бы — тоже. Но что это за отношения?
Я кивнула.
— Может, когда я уже утвержусь в партнерстве, смогу выдвинуть условия. Попросить разрешения работать удаленно.
Я хваталась за соломинку. Партнеры никогда бы не согласились на это. Я работала по шестьдесят часов в неделю. Именно так я и продвинулась. Работала до изнеможения. И мне это нравилось, потому что у меня ничего другого не было.
До сих пор.
— Давай просто будем смотреть, как пойдет, ладно? Но ты должна знать одну вещь, — сказал он, наклоняясь так, что его губы оказались в сантиметре от моих. — Я люблю тебя. Всегда любил. И всегда буду. Может, время никогда не будет на нашей стороне, но я хочу, чтобы ты это знала. Ты должна это знать. Даже если мы не будем говорить друг с другом годами — ты всегда будешь вот здесь. — Он взял мою руку и прижал к своей груди.
— Я тоже тебя люблю. Всегда буду, — ответила я, срывающимся голосом.
— Один день за другим, Ворона.
И как только я наклонилась, чтобы поцеловать его, где-то вдалеке раздался крик.
— Папа! Максин сбежала!
В голосе Грейси была паника, и Кейдж сорвался с места прежде, чем я успела сообразить, что происходит.
Я вскочила и рванула за ними, у меня все закружилось в голове.
Кейдж мчался вперед, а его глубокий голос разрывал воздух:
— Грейси! Стой!
Она была далеко впереди него, но я в жизни не видела, чтобы кто-то бежал так быстро. Кейдж просто исчез в размытом пятне — он мчался, как сумасшедший. Он снова закричал и сорвался в спринт, и тут раздался резкий визг, от которого у меня подогнулись ноги. Скрежет тормозов, визг шин. Голубая машина закрутилась на дороге, и я увидела, как Кейдж бросился в воздух, чтобы добраться до своей дочери. Все это было похоже на сцену из фильма.
Такого не может быть на самом деле.
Его крупное тело с грохотом обрушилось на капот машины, вмяв металл. Волосы Грейси разлетелись в стороны и они оба исчезли из поля моего зрения.
Крики. Визг. И я со всех сил рванула вперед. Безмолвно, не издав ни звука, я бежала, пока перед глазами не замелькал силуэт водителя, выскочившего из машины. Его губы двигались, но я не слышала ни слова. Я обогнула капот, чтобы добраться до другой стороны, и увидела Кейджа, лежащего на земле, с Грейси в руках — она рыдала и всхлипывала.
— Вызовите скорую! — крикнула я водителю и бросилась к ним.
Сквозь слезы я почти ничего не видела.
— Папа! — снова и снова повторяла Грейси, а он торопливо поднимался, обхватив ее лицо и плечи ладонями, будто не мог поверить, что она цела.
Кровь, грязь и слезы — все перемешалось на ее лице.
— Боже мой, вы в порядке? — мой голос дрожал, когда я присела рядом и попыталась оценить их состояние. У Кейджа сильно кровоточил лоб, а руки были содраны в кровь. Я стянула с себя свитер и обернула им Грейси — ее маленькое тело дрожало.
К нам подбежал водитель, а вдалеке завыли сирены.
— Ты в порядке? — снова и снова спрашивал Кейдж свою дочь. — Грейси, ты в порядке?
— Прости, папочка. Я просто не хотела, чтобы с Максин что-то случилось, — ее рыдания рвали мне сердце на части.
Кейдж поднялся на ноги, прижав Грейси к груди. И я, и водитель вздрогнули — мы не ожидали, что он сможет встать.
— Тебе не стоит вставать, — сказала я.
— Максин! — закричала Грейси, и я увидела, как поросенок спрятался в кустах на другой стороне дороги.
— Максин в порядке, — сказала я. — Все хорошо. Скажи мне, что болит?
Я провела руками по ее рукам и ногам, пытаясь стереть кровь с лба и поняла, что кровь не ее. Это кровь ее отца.