— У меня ничего не болит, но у папы кровь, — всхлипнула она. Это был самый душераздирающий звук на свете, и мне едва удавалось держаться на ногах.
— Кейдж, у тебя сильное кровотечение, — сказала я, потянулась к его лицу и попыталась найти источник. Прижала ладонь к его лбу — кровь шла все сильнее — и попыталась усадить его на бордюр, но он отказался.
Он не хотел отпускать Грейси, и я была уверена — он в шоке.
Парамедики прибыли, и когда они сказали, что им нужно осмотреть девочку, он снова отказался.
— Она остается со мной, — его голос теперь дрожал.
— Кейдж, — сказал один из мужчин, явно его знавший. — Нам нужно осмотреть вас обоих. Она будет рядом. Но у тебя сильное кровотечение, и нам нужно понять, откуда оно. Мы отвезем вас обоих в больницу, хорошо? Но ты должен ее отпустить.
Кейдж посмотрел на меня:
— Не оставляй ее одну. Обещай мне, что ты будешь с ней.
— Конечно, буду, — голос мой подрагивал, когда тот мужчина осторожно отнял Грейси от Кейджа, и она закричала, пытаясь удержаться за него.
Я взяла ее за руку:
— Я здесь, Грейси. Я рядом. Я с тобой.
Несколько медиков принялись действовать. Грейси уложили на носилки, медсестра задавала ей вопросы, светила фонариком в глаза, а девочка продолжала сжимать мою руку и звать отца, а потом указала на Максин, которая все еще дрожала в кустах.
Я посмотрела в сторону Кейджа: над ним склонились четверо парамедиков, один что-то говорил по рации, но все словно в тумане. Водитель машины стоял в оцепенении, в шоке, пока его расспрашивал полицейский.
Офицер подошел ко мне, когда нас уже погружали в машину, и я оборвала его:
— Мы поговорим в больнице. А пока… пожалуйста, возьмите ту свинью и просто закиньте ее в дом. И закройте дверь. Она дружелюбная. Справитесь?
Он кивнул:
— Конечно.
Грейси и Кейджа погрузили в разные машины скорой помощи, и сердце мое разорвалось на две части, когда я встретилась с ним взглядом — в его глазах была боль.
— Останься с ней, Пресли. Позвони моим родителям.
Я кивнула, слезы катились по щекам, и я не отпускала руки Грейси, когда залезла в машину.
Я позвонила Алане, но когда попыталась заговорить, из горла не вырвалось ничего внятного — ком в горле мешал выговорить хоть слово.
— Вам нужно приехать в больницу, — это все, что мне удалось выдавить.
— Мы выезжаем, — ответила она. Голос был ровный, но я услышала в нем страх.
Я закончила звонок и повернулась к Грейси — она смотрела на меня своими большими, темными, полными страха глазами.
— Эй, я с тобой. Никуда не уйду, хорошо? Папа едет сразу за нами.
Она кивнула и всхлипнула, пока медик вытирал кровь с ее лба и осторожно проверял голову на наличие ран.
— С тобой все будет хорошо. Похоже, ты отделалась парой царапин, — сказала медсестра, похлопав ее по плечу.
— Пресли, папа сердится на меня? — спросила она, и по щекам снова потекли слезы.
— Конечно, нет. Он просто безумно рад, что с тобой все в порядке.
— Но мне же нельзя выбегать на дорогу. Я просто хотела поймать Максин. Я не увидела машину.
— Я знаю, малышка. Все будет хорошо. Обещаю.
И я только надеялась, что это правда.
26
Кейдж
Я наделал в жизни немало ошибок. Много. Но эта… Эта войдет в историю как самая большая. Как напоминание о том, насколько легко все проебать так, что уже ничего не исправишь.
Я закрыл глаза, пока парамедик прижимал что-то к моей голове. Меня бесило, что я еду в одной скорой, а моя дочь — в другой.
Моя малышка.
Я никогда не выкину из головы эту картину. Ее волосы, развевающиеся позади, когда она мчалась за этой сраной свиньей. Я оставил у себя животное, которое даже не принадлежало мне, и чуть не лишился дочери из-за этого.
Но злился я не на свинью.
На себя.
Я отвлекся. Увлекся Пресли и не уследил. Я-то знал, как это важно. Грэйси всего лишь ребенок. Я бежал, как мог. Увидел ту машину краем глаза. Я еще долго буду слышать, как визжат тормоза по асфальту.
Как близко была эта машина.
Я успел схватить ее прямо перед тем, как бампер должен был ее задеть. Обнял, закрыл собой, перекатился через капот, ударился головой о лобовое стекло и только молился, чтобы не придавить ее.
У меня в этой жизни была одна четкая задача. Я получил в подарок этого ребенка, и должен был о ней заботиться.
Лучший подарок в моей жизни.
А я был эгоистичным ублюдком. Занятым своим дерьмом. Это разрушительно. И сейчас я получил предупреждение, к которому, черт возьми, собирался прислушаться. Прямо сейчас.
Когда мы подъехали к больнице, меня выкатывали из машины, я сдернул какие-то провода с себя и рванул вперед.
— Где моя, блядь, дочь? — выпалил я, уже почти срываясь на крик.
— Кейдж, она внутри. С Пресли и твоим отцом. С ней все хорошо. Перестань мешать людям делать свою работу. Ты весь в крови, и им надо убедиться, что с тобой все в порядке, — голос моей матери вернул меня к реальности.
— Со мной все в порядке. Это вообще обязательно? — пробурчал я, и фельдшер кивнул.
— У тебя сильный разрез на лбу. Похоже, понадобятся швы.
— Блядь, — выругался я, когда меня закатили внутрь, и мама приказала лечь на койку.
Я взрослый мужик, но когда мама злилась и волновалась — это ощущалось. А сейчас в ней было и того, и другого.
Меня увезли в процедурную, где доктор, молодой парень, провел те же тесты, что и в машине, а потом откинул повязку с головы.
— Доктор Локкет. Отлично приложились. Хорошо, что у вас, похоже, череп как у быка, — сказал он.
— В этом можно не сомневаться. У него с самого детства башка крепкая, — отозвалась мама, и ее взгляд в мою сторону говорил одно:
Не вздумай сдвинуться. Дай им сделать свое дело.
Следующие три часа ушли на КТ, рентген и наложение швов. Все подтвердилось: я был цел.
Ссадины на спине и руке. Один сломанный реберный хрящ. И все. Удивительно, что я не переломал себе больше. Боли почти не чувствовал. Мне было нужно только увидеть Грэйси и Пресли — и все.
Мои братья и сестры уже были в больнице. Бринкли и Джорджия заглянули ко мне и сказали, что Грэйси ест мороженое в кафетерии вместе с Пресли. С ними были Финн, Риз, Хью, Лайла, Мэддокс и Линкольн.
Я просил Пресли не отходить от Грэйси и она сделала именно так.
Облегчение, что с дочерью все в порядке, было невозможно описать словами.
— Ни царапинки, — сказал ее врач.
— Можешь написать Пресли и попросить ее привести Грэйси сюда? Мне нужно ее увидеть, — сказал я медсестре, когда она закончила обрабатывать мне спину.
— Конечно. Но, честно, с ней все хорошо, — сказала Джорджия, положив руку мне на плечо, и набрала сообщение.
— Кейдж, тебе нужно слушать, что сказал доктор. Ты сильно ударился головой, — напомнил отец.
— Слышал. Мы с Грэйси переночуем у вас, если вам так будет спокойнее, — ответил я. Это было не ради себя. Это было ради дочери. И ради их спокойствия. Если вдруг со мной что-то случится — я не хочу, чтобы Грэйси осталась со мной один на один. Хотя физически я чувствовал себя в порядке.