Я заметил, как переглянулись мама и сестры, и Бринкли подошла и села рядом со мной на койку.
— Это твоя последняя ночь с Пресли. Уверена, она бы хотела остаться с тобой и Грэйси у вас дома, — сказала она. Все знали, что сегодня вечером я должен был пригласить Пресли на свидание. Грэйси собиралась ночевать у моих родителей. Но теперь все это казалось каким-то далеким прошлым, будто случилось сто лет назад.
Я только сильнее ранил своих девочек, цепляясь за это все.
Я отвлекся на Пресли раньше. Это была моя ошибка.
Только моя.
А она уезжала завтра, и я не хотел, чтобы она провела эту ночь, беспокоясь о моем сотрясении или о том, как расстроена Грэйси.
— Нет. Мы переночуем у вас, — пробормотал я, как раз в тот момент, когда Пресли вошла в комнату, держа Грэйси за руку. Моя дочь, завидев меня, сорвалась с места и побежала ко мне. Я подхватил ее на руки, стараясь не скривиться от боли, и прижал к себе. Она зарыдала.
— Прости, папочка.
— Не извиняйся, — вырвалось у меня слишком резко. Я чуть отстранил ее, приподнял подбородок, чтобы она посмотрела мне в глаза. — Ты ничего не сделала не так. Это я должен был за тобой следить.
— Я не увидела машину, — ее голос задрожал, и я возненавидел себя еще сильнее. То, что ей пришлось через это пройти… она теперь, наверное, будет видеть это в кошмарах. Я мог предотвратить это.
Я должен был предотвратить это.
— Грэйси, ты не обязана была смотреть по сторонам. Это была обязанность папы, не твоя. Поняла?
Она кивнула, и слезы все так же катились по ее лицу. Пресли подошла с салфетками и аккуратно вытирала ей щеки.
— Ты в порядке? — спросила она. Ее темные глаза были покрасневшими от слез. Я видел, как сильно этот день ударил и по ней. Грусть на лицах моих девочек была для меня напоминанием: сегодня я всех подвел. Когда в палату вошла медсестра с моими бумагами на выписку, семья вышла из комнаты.
— Со мной все в порядке, — сказал я, но Пресли уставилась на повязку у меня на лбу, как будто совсем мне не верила.
— Эти швы нужно будет проверить через несколько дней. Доктор Локет рассказал вам о возможных симптомах сотрясения, так что, если что-то пойдет не так, обязательно звоните, — сказала медсестра, протягивая мне ручку. Я подписал бумаги внизу.
— Понял. — Я встал и поставил Грэйси на пол. Когда мы вышли из палаты, она тут же побежала к дедушке, и тот поднял ее на руки. Я почувствовал взгляд Пресли и, не отпуская ее руку, мы вместе вышли к выходу из больницы. Мы попрощались со всеми, но я почти ничего не говорил — мне не терпелось просто уйти оттуда. Хью протянул мне ключи от моего пикапа, но дал понять, что сам за руль я садиться не должен, и показал, где стоит машина. Я поблагодарил всех, кто пришел, а затем попросил родителей забрать Грэйси в их машину и сказал, что подойду позже.
Родители обняли Пресли, а я опустился на корточки перед дочкой.
— Попрощайся с Пресли. Она завтра уезжает.
Я сразу понял, что Пресли хочет что-то сказать, но, видимо, выражение моего лица остановило её. Она наклонилась и крепко обняла мою дочь.
— Я люблю тебя, Грэйси. Мы очень скоро созвонимся по FaceTime, хорошо?
Грэйси разрыдалась, и я зажмурился, проклиная себя за то, что допустил все это. Как, черт возьми, я мог так все испортить и довести до такого?
— Я тебя люблю, Пресли. Я буду очень по тебе скучать.
— Я буду скучать по тебе еще сильнее, девочка моя, — голос Пресли дрожал. Я бросил взгляд на родителей — мама смахнула слезу с щеки.
Господи. Все чертовски на пределе.
Я помог Грэйси подняться, и отец понес ее к машине, а я повернулся к Пресли. Она вытащила из сумочки салфетку и вытерла слезы.
— Я могу поменять билет. Уже написала Филлипу, что мне нужно остаться еще на несколько дней, — сказала она. — Не хотела говорить это при Грэйси, но я могу остаться. Могу быть рядом с вами сегодня и завтра. Столько, сколько понадобится.
— Нет. Тебе нужно возвращаться. Ты не можешь ставить свою жизнь на паузу ради нас, — я сунул руки в карманы, потому что знал: этот разговор будет дерьмовым. Я знал, что он приближается, но все откладывал.
— Но я могу, Кейдж. Я хочу быть с вами прямо сейчас.
— И что дальше? Нам будет так же хреново через три дня, когда придется снова прощаться? Зачем это все растягивать? Мы с самого начала знали, что это временно. Мне жаль, что я испортил наш последний вечер и сорвал свидание, но, может, так даже лучше.
Она сузила глаза, и я сразу увидел, как ее задели мои слова.
— Ты расстроен и злишься, а я просто хочу помочь. И тебе, и Грэйси. Мне плевать на свидание. Ты прыгнул под машину, Кейдж. Твоя голова разбила лобовое стекло. Это было чертовски страшно. Почему ты не можешь просто сказать, что тебе плохо? Мне плохо. Я до смерти перепугалась, когда увидела, как машина мчится прямо на нее.
— Я знаю, — прошептал я и потянулся к ее щеке, заправляя прядь волос за ухо. — Это и правда было страшно. И этого можно было избежать. Нужно было избежать. Но я так увлекся тем, что происходит между нами, что не уследил за дочерью. Это моя вина. Я должен был быть внимательнее.
— Что? Кейдж, это не твоя вина. Максин выбралась из дома. Это был несчастный случай, — ее губа задрожала, и по щекам потекли слезы.
— Но этого не должно было случиться. Я подвел вас обеих. Она могла погибнуть, а тебя я заставил пройти через настоящий ад. Я понимаю, это был несчастный случай, но скажи мне честно, Прес… Зачем мы себя мучаем? Ты уезжаешь. И еще один день, два, три — ничего не изменят. Нам все равно будет больно. Так зачем оттягивать неизбежное?
— Мы можем навещать друг друга, — прошептала она, и ее голос дрожал так сильно, что мне стоило огромных усилий не притянуть ее к себе. Потому что если бы я ее обнял, я бы не смог отпустить. Я бы согласился на еще один день. Попросил бы два. А потом три. И в итоге все равно оказался бы там, где и сейчас. Грэйси уже попрощалась. Мне тоже пора.
Пора сдернуть гребаную повязку.
— Я не могу летать через всю страну ради редких встреч. Я не могу каждый раз оставлять свою дочь, чтобы увидеться с тобой, потому что я бы хотел видеть тебя все время, Пресли. А это было бы нечестно. Мы оба видели, к чему приводит мой эгоизм. Знаешь… между нами никогда не было временности. Мы оба это знаем. Поэтому я дам тебе ключи от своей машины. Хью припарковал ее вон там, — я кивнул в сторону стоянки у больницы. — Я бы отвез тебя домой сам, если бы мог сесть за руль. Просто возьми машину. Оставь ее у амбара. Я заберу позже, завтра или на неделе. Спрячь ключ под коврик, ладно?
— То есть… это прощание? — Она пожала плечами и отвернулась, вытирая слезы тыльной стороной ладони.
— У нас никогда не было времени в запасе, правда? — спросил я, касаясь ее шеи и проводя большим пальцем по линии подбородка.