Я потерла виски, пытаясь унять тупую боль, которая преследовала меня с самого утра. Проснулась на диване, всё ещё в одежде с прошлого вечера — и сразу вспомнила, почему я не пью. Алкоголь и я — не лучшие друзья. Я приняла долгий душ, стараясь вытеснить из головы разговор с Кейджем.
Мы не виделись годами, а когда я его увидела, я вела себя как пьяная, злая, жалкая развалина. Помню, как обвинила его в том, что моя жизнь пошла под откос… и, возможно, захлопнула дверь у него перед носом. Прекрасно. Очередное дно.
Но я приехала сюда ради отца, поэтому заставила себя встать пораньше и отправиться в больницу — к его выписке.
Моя мать, тем временем, была занята сборами на Барбадос — как будто в мире не происходило ничего важного. Она появилась в коридоре в небесно-голубом костюме и пальто, в наряде, которому позавидовала бы любая первая леди, и который, вероятно, стоил больше, чем чья-то месячная зарплата. Волосы — в безупречном пучке, на лице — черные солнцезащитные очки от Chanel.
В доме.
Барби Данкан — типичная представительница люксового класса, и даже не пыталась это скрывать. Она умна и способна переиграть почти любого. Она мастер споров — даже с моим отцом, а он, между прочим, сам был выдающимся юристом.
Мама никогда не отступала. Никогда не признавала ошибок.
Я ни разу не видела, чтобы она плакала или проявляла хоть какие-то эмоции — ни радость, ни печаль. Она всегда была абсолютно спокойна. Абсолютно собрана.
Это и была ее суперсила.
Лекси и Кэрол — две дневные медсестры, — одновременно обернулись на нее. Лица остались нейтральными, но я заметила, как они переглянулись.
Вот она — богатая жена.
Та, которой было не до визитов в больницу.
Та, которая уезжает, едва муж вернулся домой.
Или, может, это просто мои мысли.
Моя мать не была сиделкой по натуре — и гордилась этим. Ей нужно было, чтобы муж и дочь были поводом для хвастовства. Это был предел ее привязанности. А отец, по какой-то причине, любил ее несмотря ни на что. Их союз никогда не казался мне равным. Власть была у нее.
— Ну что, дорогая, за мной сейчас приедет машина. У тебя, хмм… — Она бросила взгляд на двух женщин, которые все еще смотрели на нее, и спустила очки. Она не потрудилась даже запомнить их имена.
Потому что ей это было не важно.
— Лекси и Кэрол, — подсказала я, прочищая горло и бросая медсестрам извиняющийся взгляд.
— Да-да. У тебя есть Лекси и Кэрол. А Пресли тут, так что она будет держать меня в курсе.
— Я справлюсь, — пробормотал отец, но речь у него была смазанной после инсульта. Его ждала интенсивная физическая и речевая терапия. Он не хотел, чтобы я присутствовала на занятиях, и устроил целую сцену, когда я попробовала настаивать.
Я поняла. Он гордый человек. Так что я позволила ему выиграть в этом. Пока я здесь, я работаю удаленно. Но, по крайней мере, я могу быть рядом — завтракать и ужинать с ним, следить за его лечением. Могу быть рядом.
В отличие от дивы, которая сейчас смотрела на меня с плотно сжатыми губами.
— Не могу поверить, что ты вышла из дома в таком виде, — ее голубые глаза скользнули по мне с головы до ног. Я опустила взгляд, чтобы понять, чем именно я ее так оскорбила на этот раз.
Простые джинсы, голубое худи и мои любимые замшевые ковбойские ботинки, немного потёртые.
Серьёзно?
Ну ладно, волосы у меня были стянуты в небрежный пучок, а на лице ни грамма макияжа. Но моя мать такого не понимала.
— Интересно, что твое главное беспокойство при отъезде из страны — это то, как я выгляжу, а не здоровье собственного мужа.
Большинство людей обиделось бы на такие слова, но моя мать была непроницаема. Она никогда не реагировала. Это был ее способ дать понять, что ты не стоишь ни капли энергии. И поверьте, за все эти годы я пыталась — и не раз — достучаться до нее.
Она была как бетонная стена.
— Я бы не вышла за пределы участка в таком виде. Особенно с учетом того, что теперь весь мир знает, что твой муж сделал ребенка другой женщине.
Я уже упоминала, что жестокость у нее в крови?
Лекси тихо ахнула, а я натянула вежливую, сочувственную улыбку. Это был не первый мой раунд с Барби Данкан, но я знала, насколько травматично бывает присутствовать при её гневе впервые.
— Спасибо, что напомнила. Уверена, дело было именно в поцарапанных ботинках.
— Я лишь говорю, что стоит находить время, чтобы выглядеть достойно, — сказала она, снова опуская очки на нос. Затем поцеловала отца в щеку и сделала то же самое со мной.
Он натянуто улыбнулся и кивнул, как будто был готов наконец выдохнуть. Я знала, как он не хотел, чтобы она видела его в таком состоянии. Мама не принимала несовершенств, а он, скорее всего, сейчас чувствовал себя особенно уязвимым.
Я никогда не понимала, почему он это терпит. У них обоих денег было более чем достаточно — дело явно не в финансовой зависимости. И уж точно не во мне. Они никогда даже не пытались приукрашивать свой брак передо мной.
Когда она ушла, я снова повернулась к медсестрам — как раз в тот момент, когда в комнату вошёл высокий мужчина.
— Здравствуйте. Я Луи, буду приходить каждый день после обеда на занятия по восстановлению речи. Сегодня просто хотел представиться и обсудить с вами пару моментов. Начнем завтра.
Следующий час мы разговаривали с Луи, а затем заехал Бакстер, чтобы сказать, что позже сегодня привезут оборудование и что завтра начнётся физическая терапия — цель была как можно скорее поставить отца на ноги.
Папа уже выглядел измотанным, хотя на часах едва был полдень.
Он всегда был для меня примером. Опорой. Сильным, целеустремлённым. И мне было больно видеть его таким — слабым и уязвимым.
Наверное, потому, что я сама сейчас чувствовала себя так же.
Моя жизнь перевернулась с ног на голову.
Мы пообедали вместе, но он почти не разговаривал — только показал мне фотографии лошади, которую он присмотрел. После короткой беседы по выражению его лица и темным кругам под глазами я поняла, что ему нужен отдых. Лекси помогла ему лечь, а мне посоветовала на пару часов уйти. Напомнила, что она будет здесь до прихода ночной медсестры. Я подумала было перебраться в главный дом, но отец попросил этого не делать, и я поняла — ему сейчас нужна хотя бы одна победа.