Роман точно не знал, в котором часу заканчиваются занятия, и ему пришлось около часа прождать возле института. Наконец из широко распахнутых дверей высыпали студенты. Роман стоял на противоположной стороне улицы. Появилась Надя и, не останавливаясь, пошла по тротуару в сторону своего дома. Роман, идя параллельно с ней, уже пожалел, что пришел сюда. Ну, зачем же лишний раз напоминать о себе. Надя не замечала его. И только когда он стал наискось пересекать улицу, увидела и замедлила шаг. Он поравнялся с ней.
— Вот здесь все, что я хотел сказать тебе, — Роман протянул ей несколько сложенных листков. Надя взяла, раскрыла книгу и положила их туда. И они снова пошли молча. Вдруг Надя, будто наткнувшись на какое-то невидимое препятствие, остановилась. Роман проследил за ее взглядом. Навстречу им шел невысокого роста, с выпяченным животом, человек, сидевший вчера рядом с ней за столом. Впечатление было такое, будто его несло, широкие штанины мели тротуар.
— Я пойду, — вполголоса произнес Роман.
— Прощай, Рома, я никогда тебя не забуду. — Она протянула Роману руку и заплакала. Роман ястребиным взглядом смерил с головы до ног подходившего к ним толстого коротышку. Надя о чем-то еще сказала, но Роман не разобрал. В это мгновение он подумал: «И зта мразь будет ее целовать». Не оборачиваясь, зашагал в противоположную сторону. Пройдя некоторое расстояние, Роман на ходу достал из кармана маленький пистолет. Взгляд его задержался на надписи, выбитой на вороненой стали. Тяжело дыша, словно убегал от кого-то, оглянулся по сторонам и только теперь опомнился, пришел в себя. «Пронесло, хорошо еще, что тот тип не стоял на дороге, а то ведь могло показаться, что это препятствие, которое нужно ликвидировать, убрать…» — подумал Роман и положил пистолет в карман.
Прошла соловьиная ночь; в голове гудело, щелкало, звенело. Утром Роман умылся студеной водой и пошел на прием к полковнику.
Постучал в дверь.
— Войдите, — послышался басовитый голос.
Роман вошел.
— А, Зимин! Наконец-то! Проходи, садись. — Полковник поправил накинутую на плечи шинель. Роман, прежде чем сесть, положил на стол пистолет. У полковника лицо стало белее бумаги, рука машинально потянулась к кобуре.
— Что, что это значит?! — почти выкрикнул он.
— Возьмите, он мне больше не понадобятся.
— А зачем ты его принес сюда?
— Чтобы сдать вам.
Полковник быстро взял пистолет, вытащил заполненную обойму, повертел в руках и положил в стол.
— Где ты его взял? — насупился он.
— Вот как интересно получается, все у меня только и спрашивают: где я тол взял, где иностранной марки пистолет раадобыл. Вам выдали, а я сам у немца отобрал. Летом, когда домой на побывку ездил, взял с собой, чтобы не ржавел в сарае.
— И год носил при себе?
— Если б носил. Между прочим, товарищ полковник, из-за вас я вчера чуть глупость великую не сотворил.
— Почему из-за меня, какую глупость?
— Пока вы меня гоняли туда-сюда, моя девушка замуж вышла.
— Ну и что? — не удивился полковник.
— Как что? А если б я вас куда-нибудь направил, а ваша жена раз — и замуж?
— Тоже мне, нашел, чем испугать. Если б выскочила, туда ей и дорога. Разве настоящая жена так бы поступила? А женщин, брат, теперь хоть пруд пруди. Так какую же ты глупость хотел сотворить?
— Чуть не пристрелил ее мужа. Ночь не спал. Все же пришел к выводу, что он передо мной не виноват.
— Правильно, она виновата, — твердо сказал полковник.
— Она тоже не виновата.
— А кто же в таком случае? — сжав тонкие губы, полковник откинулся на спинку стула, пристально глядя в глаза Роману.
— Виновата война, смерч, который пронесся над нами. Он разрушил ее дом, приковал к постели отца, и страдания победили любовь. Теперь вы дадите мне бумагу, что отпускаете меня на все четыре стороны. У меня выписано требование на обратный билет, и я поеду в свое мореходное.
Роман говорил, а полковник, поигрывая желваками, думал о чем-то своем. Он еще по-хорошему говорил с этим бывшим партизаном, да и то только потому, что тот поступил по совести — сам сдал пистолет. А теперь, когда дело коснулось другого вопроса, пятидесяти летнего полковника словно подменили.
— Никуда ты не поедешь. Мы накажем тебя за уклонение от выполнения нашего задания.