— А почему же ты до сих пор не вышла замуж? — спросил Роман.
— Если признаться, то, как говорится, сватали. Приезжал один старый холостяк, он здесь, недалеко от города, директором школы работает. Понравилась я ему. Человек неплохой. Чистоплотный, не пьет, не курит. Я и спрашиваю у него: «А почему вы решили жениться?» Подумал он и отвечает: «А знаете, как трудно жить одному?» А я: «В каком смысле?» Отвечает: «Некому белье постирать, еду приготовить — все сам, так можно и язву нажить». «Нет, уж, думаю, не хочу и себе наживать язву, не желудка, конечно, а души. Иди, миленький, ищи себе другую».
— А как ты смотришь на современную молодежь?
— Они больше об удовольствиях думают, чем о семейном счастье. В наше время была любовь, но была и боязнь. Обстоятельства вынуждали думать о будущей жизни. А теперь все иначе, молодежь обеспечена всем. Но надо как-то воспитывать их, чтоб знали, что значит в жизни настоящий друг! Теряешь дорогого человека, притупляется со временем чувство любви. А вернуть его уже нет никакой возможности. Так и я живу. А как мне хотелось счастья! И ни с кем об этом не поговоришь, не поделишься. Знаешь, я всегда и повсюду ходила с сыном. Бывало, идешь с ним по улице, встретишь семейную пару с детьми. А кто-нибудь из ребят вдруг и позовет: «Папа!» А мой сынок как-то весь встрепенется, прижмется ко мне, обнимет ручонками за шею, словно сказать хочет, что я единственная у него. Не зря, видно, столько сказано о полноте семейного счастья. В жизни всякое случается. Для меня одиночество страшнее всего на свете. Если бы ты мне в юности не встретился, не узнала бы я настоящей любви, может, и жила бы с Косяком. А так, поверишь, и он, и все, что было связано с ним, всегда казалось мне противным и мерзким. Вот ты, я уверена, не женился без любви.
— Это верно, долго я после тебя никого не мог полюбить. И то после того, как ты стала понемногу забываться, все равно искал ту, которая была бы похожа на тебя.
— Ну и как, нашел? — улыбнулась Надя.
— Представь себе, в какой-то степени. Я убежден, что, если бы тогда связал свою судьбу с тобой, оба мы были бы счастливы.
Надя, опустив голову, задумчиво молчала. Потом подошла к шкафу и достала оттуда шкатулку. В ней лежала когда-то купленная, но так и не подаренная ей роза и его последнее письмо к ней. Роман с интересом перечитал его.
— А знаешь, совсем неплохо написано. Теперь, наверное, и не нашел бы таких слов. Как видишь, мне ничего не оставалось, как только просить тебя быть моей сестрой.
— У меня такое чувство и сохранилось.
— Тогда, если говорить откровенно, я мог бы тебя увести со свадьбы.
— Все ждала твоего решения — и дома, и возле института, где ты меня встречал. Я всегда ценила твое бережное ко мне отношение, но когда ты вошел — чего уж теперь таить, — одно твое слово, и ушла бы за тобой хоть на край света. А потом получила твое письмо с пожеланием счастья и поняла, как ты ко всему отнесся. Мама все боялась, как бы не сбежала с тобой, стыдно, мол, перед людьми будет, и посылала каждый раз Косяка, чтобы встречал меня.
Роман подумал, но вслух не высказал, что могло случиться с ее Косяком во время той последней встречи.
— Я долгое время ничего не знала о тебе, а потом Федор сказал, что ты окончил в Минске партшколу, потом юридический институт. А почему ты не работаешь по специальности?
— Жизнь — штука сложная. Может быть, она бы и не была такой сложной — ведь и учение наше, и строй наш самые справедливые в мире, — если бы отдельные люди не обюрократились, не возомнили о себе бог весть что и не начали оскорблять и затирать честных людей. Я с этим сталкивался, замечал, особенно в деревне, когда приезжал к родителям и неоднократно слышал об этом от парней — товарищей по институту.
— Ну и как, ты навел порядок?
— Я решил, что больше пользы принесу будучи журналистом. А знание юриспруденции нашему брату журналисту только помогает в работе.
— А я в больнице работала и биологический факультет заочно закончила. Считаю себя больше врачом, чем учителем. Правда, иметь дело с болезнями, быть всегда среди больных — нелегко. Иногда кажется, что и сама всеми этими болезнями переболела, и меня это очень тревожит. Раньше я и чувствовала себя, и выглядела значительно лучше… — как-то задумчиво проговорила Надя.
— Ну что ты, такая симпатичная, у тебя вся жизнь еще впереди.
— Нет, Роман, на мою долю выпало самое для меня страшное — одиночество. Думала, выращу сына, избавлюсь от этой хандры, выйду из этого состояния, а оно заполонило меня еще больше. Наверное, и я была бы счастлива, не будь у меня такой впечатлительной, легко ранимой души.