Тоска по друзьям разъедала меня изнутри с пугающей скоростью. Уже через два дня разлуки я чувствовала себя так, словно не видела друзей полгода. Придумав, незамысловатый план, я стала отпрашиваться у Тина по утрам и, прячась за деревьями, провожала Воков в лес. До самого вечера меня терзали волнения. Выглядывая в щель между досками, я считала вернувшихся из леса, и с облегчением вздыхала, мельком увидев каждого из друзей.
В первую неделю меня никто не беспокоил. Нил обрывал каждый порыв Тайлера и Скила поговорить со мной. Все слепо верили, что мне просто нужно время. Все, кроме Скилера, у которого начиналась паника. Дэвид стал свидетелем того, как Скил расхаживал вокруг друзей в первый же вечер и убеждал, что они дают мне время для того, чтобы я успокоилась, но я использую это время для того, чтобы «забыть» их.
Время от времени Дэвид приносил мне разные новости о друзьях, даже если я его об этом не просила. Сердце сжималось от того, что Дэвид мог проводить с ними время, а я нет. Но я была рада слушать о них хотя бы от Дэвида. Он не задавал вопросов, не пытался разговорить меня, но и безразличным не выглядел.
О причине столь кардинальных изменений Дэвида порой напоминал его отрешенный взгляд или бледное лицо, застывшее от шока. В этом отношении я прекрасно его понимала. Немного жутко, когда ты, как лунатик, делаешь что-то во сне, о чем совершенно не помнишь. Но чувствовать, как тобой управляет какая-то невидимая сила, видеть, как собственное тело приходит в движение против твоей воли, осознавать, что ты способен причинить вред окружающим и не можешь это остановить… Это гораздо страшнее.
Не будь я абсолютно истощена морально, мы бы с Дэвидом организовали группу поддержки для пережитых бесконтрольное буйство. Но я чувствовала себя настолько уставшей, что едва могла заставлять себя умываться по утрам и приходить в лазарет. Мне больше не хотелось ни о чем думать, да и не получалось. Каждый день все силы отнимала беспрерывная борьба с тревогой, и в итоге я просто сдавалась.
Т.К.
- Ромео, остынь, - простонал я. – Мы все живем под одной крышей. Никуда она не денется.
- Ты же не думаешь, что она сбежит? – настороженно пролепетал Нил.
Меня перекосило, то ли от шока, то ли от злости. Я и сам толком ничего не понимал. Впервые за долгое время я чувствовал себя таким потерянным и рассредоточенным. Приходилось сильно постараться, чтобы сосредоточиться на какой-то мысли. Да еще Скилер со своей паникой не давал расслабиться вплоть до отбоя.
- Скоро отбой, - мотнул головой я, отгоняя плохие мысли. – Увидишь ты ее еще. Не станет же она спать на земле под деревцем. Это ж наша девочка, побесится и успокоится.
- Прости, - сощурился Скилер, уперев руки в бока. – Мы про одну и ту же девушку говорим?
- Ну, я о Кейт, - непринужденно ответил я. – А ты… О, прости, ты говорил о своей любимой Ребекке?
- Заткнись, Тай! – Скилер зажмурился и сжал кулаки.
- О чем спорим? – улыбнулся Тин, подходя к нам после работы.
- Как всегда, - грустно усмехнулся я, в глубине души надеясь, что Тин принесет какую-нибудь хорошую новость. Ведь он один из немногих, кому тоже небезразлична моя мелюзга. – Хочешь присоединиться?
- Вряд ли, я вас успокою, - замялся Тин.
- Есть новости? – встрепенулся Нил. Я стукнул его по руке, и Нил сел обратно.
- Да что с вами? – укоризненно посмотрел на нас Тин. – Взрослые люди, вроде, а зайдет речь о девушке, как вы голову теряете. Вы же Воки, где ваши профессиональные способности?
- Не все тут мозги посеяли, - фыркнул я, стараясь не залиться краской. Тин почти повторил слова, которые я когда-то почти каждый день выговаривал Скилу. Стыдно стало, Тин прав. Только вот как с этими чувствами бороться я не знал.
- Ладно, - смутился Нил. – Что там у тебя?
- Кейт попросила разрешения ночевать в лазарете, - сообщил Тин.
У меня сердце упало куда-то в пятки, а в голове вертелись причитания Скилера. Возможно, он прав. Может, уже поздно? Мы должны были спохватиться раньше и помочь малышке? Что если она погрузится в депрессию и никто из нас не сможет… Нет! Я не должен превращаться в Скилера. Надо взять себя в руки!
- Ей нельзя оставаться одной, - возразил я, не теряя лица. Хотя все равно никто не поверил, что мое возражение основывается только на общих правилах, а не на личных чувствах.