Вся эта неразбериха с экзаменом вызывало чувство досады Орихиме, и негодования у бывшего квинси, так вместо того чтобы заниматься делом они бегали по корпусам, пытаясь разобраться, что происходит и выяснить что же, в конце концов, им сдавать. Исида нервно дернулся, еще раз подумав о степени организации в академии, точнее ее полнейшее отсутствие, он не понимал, почему нельзя сделать все как положено. Но нет лучше, судя по всему, пусть они бегают, юноша скрипнул зубами и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, как на плечо легла рука рыжей, даря умиротворение, помогая мыслить здраво. Он не понимал, что с ним происходит, и куда девалась его выдержка…
Курсанты неуверенно замерзли под дверью, не решаясь войти. Урю собрался с духом и наконец-то постучал. Ему не слишком хотелось встречаться с Казуо-сенсеем. Хотя у них и наладились отношения, в определенном смысле, но все же тот помнил, что четверо друзей поступили по протекции Готея. Да и бывший квинси не питал теплых чувств, к нему, как впрочем, почти ко всем проводникам душ за редким исключением. Брюнет раздраженно дернул бровью, злясь на самого себя. За свою нерешительность, не понимая, почему он медлит. Ведь запретил себе бояться, после того как у него на глазах убили его деда, что не каждый раз удавалось. Хотя Сокен просил его не мстить, сейчас на него волной накатывало желание убить стоящего перед ним синигами, и пусть это только учитель. Но он выучит других, а значит… Исида замер, словно соляной столб, с неестественно прямой спиной. На лице застыла маска высокомерного безразличия, за которой он обычно прятал эмоции, от других. Рука непроизвольно сжала рукоять асаучи, словно он собирался выхватить его и кинуться на присутствующих в комнате людей. Перед глазами застыла странная пелена, нет, не кровавая, а словно мир выцвел и стал похож на негатив, где огоньками горела духовная энергия разной яркости и цвета. Те, что пылали костром, видимо принадлежали капитанам и лейтенантам, только вот были среди них и необычный, от кого-то веяло диким и первобытным голодом, звериными инстинктами, они резко ощетинились готовые накинуться разорвать в клочья, защищая свое и показывая жуткий оскал. Другой источник тоже дикий, но по другому, с жаждущий чего-то… и стоило перевести взгляд, как сначала обожгло жаром пламени, медленно разъедая уже полученные раны, сжигая плоть, слой за слоем, чувствовалось, как от столь высоких температур начинают ныть и покрываться трещинами кости. А после этого, как будто бы, он начал покрываться инеем. Холод проникал в уже полученные повреждения, нанося еще больше ущерба и мучений. Нои только отвернулся и все ощущения пропали. Тихий голос где-то в подсознании нашептывал, что следует делать, когда такой выбор целей и все эти огоньки — это цели, которые так легко сразить, стоит только захотеть, стоит только подуть и словно пламя свечи колыхнется и не выдержит напора ветра, угаснет, унося за собой остатки затухающей жизни. Это было так пугающе просто и маняще, что хотелось попробовать, не раздумывая. Курсант повернул голову и сфокусировался на двоих стоящих рядом и увидел огонек серого цвета и пламя ровного золотого цвета, горевшим теплым и родным светом, только вот что-то странное стало происходить с ним. В огне стали проскакивать зеленые и черные искры, постепенно окрашивая некоторые языки в такой же цвет. Люди были, как едва заметные, но четкие тени и поэтому странно было видеть, как этот силуэт двоится и другой начинает накладываться на оригинал, формируя фигуру кварты, едва угадываемую слегка размытую, кроме мертвых и равнодушных глаз. И создалось впечатление, что он медленно разрывает тело, в поисках души, в которую не верил этот пустой, с холодным интересом извлекая все темное, у него было, воскрешая призраков прошлого…. Видение длилось недолго, но этого хватило, чтобы Урю шарахнулся к стене и больно ударился об стену, ужасом ожидая продолжения. И кто-то несоизмеримо больше чем он сам бесстрастно взглянул на него и исчез, оставив после себя странное затягивающее чувство. Будущий синигами даже и не заметил, как крест на его руке тихо и звякнул и цепочка, на которой он висел, лопнула с тихим звоном. Его носил студент по просьбе капитана четвертого отряда, чтобы посмотреть что будет. Курсант не сразу осознал, что его трясут, и с трудом повернул голову и попытался моргнуть, чтобы прогнать темноту перед глазами. Но стоило ей исчезнуть, как дневной свет показался ему невыносимо ярким и вызвал резкую резь в глазах. По щекам потекли слезы, то ли от того что, болели глаза, то ли это выходило напряжение от только что случившегося. Дышал он тяжело и рвано, с трудом загоняя воздух в легкие. В теле поселилось неприятное чувство истощения. Бывший река сжал гарду еще сильнее, так что пальцы стали неметь, и вскрикнул и отдернул руку от того, что руку резко обожгло. Катана была невыносимо горячей и жгла даже через одежду. — Как вы, Исида? Вам не стоило так бездумно освобождать занпакто, это ведь впервые? — встревожено спросил учитель, раздумывая над тем как ему лучше поступить. Все же придя к решению, он создал адскую бабочку и отправил сообщение Унохане, ведь именно под ее наблюдением находился этот юноша. Урю был в прострации, и смотрел в одну точку, просто не в силах прийти в себя, от того, что только что произошло и чем это могло закончиться для него и окружающих. Что это за голос, шептавший у него в голове и уговаривающий убить проводников душ. Да и ещё этот странное зрение, возникшее из ниоткуда, странная реакция занпакто. Неужели так же было и у его друга с пустым, когда тот пытался захватить над ним контроль. Страх от того, что можешь причинить вред близким, беспомощность от невозможности что-либо сделать. Юноша опустил голову и посмотрел на пол, где лежал крест и не смог заставить себя взять его, хотя тянуло. И едва подобная мысль промелькнула в голове, как бок снова обжег духовный меч, выражая тем самым свое недовольство, и помогая сбросить наваждение. Исида с трудом сделал несколько шагов в сторону подальше от креста, чтобы больше не было соблазна. Ведь если бы не помощь неизвестного происхождения, то ему бы труднее было бы прийти в себя. И все же неужели это способность его занпакто? И ему вдруг показалось, что у него местами кожа жжет, только не мог понять от холода или от жара, неприятно ноют царапины. Казалось, что болели даже кости. — Сотэн Киссюн, — скомандовала Иноуэ, и вокруг Исиды возник слабый мерцающий щит. Медленно восстанавливая повреждения. Только команда активизации, произнесенная подругой, заставила обратить внимание на свое состояние. Это было так нереально, как фантомные ощущения могли нанести вред в реальности? Боль, применяемая повреждениями, постепенно стихала, что не скажешь о сумбуре, творившемся в голове у парня. Он держался только на силе воли, чтобы не упасть или не потерять сознание. Бывший квинси пропустил, когда в кабинете появились медики, увидел их только когда, от внутренних переживаний отвлек тихий звон, с которым разбился на осколки щит, окружавший его. Один из пришедших подобрал крест и спрятал в специально приготовленный контейнер. А Исиду же уложили на носилки и унесли в госпиталь, ибо у того просто не было сил идти самому, ввиду крайнего истощения организма. Иноуэ не успела понять, что же произошло, вот они зашли в кабинет и собираются начать разговор с учителем, как она почувствовала, как ее обдало странной духовной энергией, колкой, чужой, неприятно царапающий кожу. Рядом только Исида и сенсей, но со вторым все в порядке, а вот с другом, что-то явно не так. Девушка еще никогда не видела такого жуткого выражения лица у друга, никогда в нем ее было, сколько жестокости в глазах и когда они встретились глазами, она вздрогнула. По телу побежали мурашки, стала захлестывать какая-то вялость и сонливость, которые резко сменились головокружением. Ей показалось, что по коже перекатывается песок, что он шуршит рядом, ноги утопают в нем, а на плечи легли холодные руки, дарящие успокоение и облегчение. Секунду и ее захлестывает сила и желание дать отпор, увидеть поврежденного врага. Она понимает, что это влияет на нее занпакто, и всеми силами пытается скинуть дурман. Уговорить Улькиорру, перестать так, делать, не причинять вреда Урю, не дать ему перейти границу. Плечи напряжены до предела, и она зажмуривается, не желая видеть страхи друга, ногти впились в ладонь и это действует отрезвляюще. Улькиорра отступает куда-то в глубь ее внутреннего мира, позволяя вернуть полный контроль над телом и сознанием. Орихиме переполняет реацу, она клокочет и требует выхода и поэтому, видя повреждения брюнета, пытается создать вокруг него барьер, с отчаянной надеждой уповая, что у нее получится это сделать. Когда Исиду забрали, Казуо-сенсей все-таки поинтересовался, что привело к нему учеников. И был изрядно удивлен, так как у него весь день был занят уроками, а значит, экзамена быть не могло. О чем он и сообщил девушке.