- Я так люблю тебя, Птичка…..
И каждый раз, я запрещала себе думать о нем, закрывая сердце железной броней, не давая чувствам прорываться наружу. С друзьями, семьей, коллегами я была приветлива и весела, но тот, кто знал меня очень хорошо, мог сразу догадаться, чего мне стоила эта напускная веселость. Вокруг царила весна, природа просыпалась, обновлялась после долгой холодной зимы. Вокруг меня гуляли парочки, целовались, обнимались, а я была одна. Меня словно выбросило на обочину скоростного шоссе, колеса машины моей судьбы спустило, и я превратилась в невидимку. Жизнь молодой красивой женщины состояла только из работы, дома и ребенка. Встречаться с друзьями было некогда, я зарабатывала деньги. Зато теперь я могла не бояться купить себе сапоги, когда старые остались без подошвы, как случилось однажды. Тот случай я запомнила надолго, когда вся подмётка сапога просто осталась на асфальте, и мне пришлось дорабатывать фактически босяком. Тогда я сильно заболела, но продолжала ходить на работу. И пообещала себе, что больше такого не случится! Я обязана обеспечить себе и моей дочери нормальные условия для жизни. Те алименты, что приходили от супруга тратились на еду, оплату коммунальных платежей. Иногда я покупала на них куртку или что-то из иной одежды дочке. Для себя я не брала ни копейки. За все время, что мы жили раздельно, муж приехал к дочери лишь дважды, объясняя свое отсутствие крайней степенью занятости. Я только кивала головой, после его приездов успокаивая дочь.
- Пап,- спрашивала я отца, когда мы разговаривали по телефону,- Вот ответь мне, как мужчина, как так получилось? Когда он стал таким? Ведь мы же любили друг друга, он заботился обо мне. Как случилось, что он стал таким чужим? Что я сделала?
И отец всегда отвечал мне одно и то же:
- Пойми, дочь, невозможно в один момент стать другим человеком. Моральными уродами не становятся, ими рождаются. Он всегда такой был, просто в самом начале вашей жизни ему было удобно. А, когда стало неудобно, он просто переступил через тебя и пошел дальше. Дочь, понимаю, тебе больно это слышать, но у него однозначно появилась барышня.
Умом я понимала и принимала слова отца, но сердце все еще надеялось, что он одумается, поймет, как жестоко поступил с нами, вернется и все станет как прежде. Однако, этому не суждено было случиться. События, произошедшие вскоре, навсегда перечеркнули мои надежды.
Я как раз перешла работать в новую крупную компанию, мне выделили новенький синий Фордик, на котором я лихо рассекала по рабочим делам. Однажды, выезжая из переулка рядом с головным офисом, я чуть было не столкнулась с белым Фольцвагеном, нагло подрезавшим меня. Резко затормозив, я остановилась. Другая машина остановилась тоже, и из нее выскочила молодая крашеная блондинка. Не стесняясь в выражениях, она кричала и колотила кулаком мне в стекло. Но смотрела я не на нее, а на пассажира, который сидел в салоне ее машины. Это был мой бывший муж. Меня он заметил и , презрительно скривив губы, усмехался. Я открыла водительскую дверь и отпихнула наглую, все еще орущую девицу, от машины.
- Отойдите от машины,- громко сказала я.
- Ты овца слепая, не видишь что я тут еду?- писклявым голосом прокричала девушка.
- Сама овца,- ответила я,- От машины отошла! Для начала правила нужно выучить, а потом садиться за руль.
- Рома!- заверещала она,- Любимый, подойди! Это корова нарывается!
- Да, Рома, выйди уже, наконец,- хмыкнула я, посмотрев на бывшего.
Он неторопясь, вальяжно выбрался из машины, подошел к своей девушке, обнял ее за талию и сказал:
- Любимая, зачем ты нервничаешь? Эта женщина не достойна твоих нервов! Уберите свой тарантас с дороги и дайте нам проехать.
А я задохнулась, услышав его слова. Он вел себя так, словно мы не знакомы.
- Непременно уберу,- сухо произнесла я,- Кстати, Роман! Не забудьте, в эти выходные вас ждет наша дочь!
На секунду они замерли, а потом девица, нагло ухмыляясь, обведя меня уничижительным взглядом, растягивая слова выдала: