– У плохих людей принципов нет.
– Это у подлых нет принципов. А у плохих парней они вполне себе могут быть. Мир вообще не делится на черное и белое. Абсолютного зла нет, как и абсолютного добра. Ты поймешь это с возрастом. Конечно, если мы выберемся отсюда.
Девушка не стала спорить, посчитав, что словесные баталии сейчас определенно неуместны. Какое-то время они молчали. Гермиона наблюдала, как поднимается пламя по мере того, как Долохов подбрасывал хворост.
– Так жить легче, – вдруг сказал Антонин, не отрываясь от костра. – Чем меньше людей допущены в твой ближний круг, тем меньше плевков в душу ты получишь.
– Но зачем подпускать настолько мерзких людей так близко? – спросила Гермиона.
– А других не бывает, грязнокровка. Все люди – эгоисты. Каждый ищет способ сделать свое пребывание в этом мире комфортнее. Чем ты добрее и мягче, тем больше желающих воспользоваться этим и выехать на твоей шее в лучшую жизнь. А если кто-то этого не делает, то либо он еще не нашел способ как использовать тебя, либо ты для него попросту бесполезен.
– Ты не прав. Я бы никогда не стала использовать своих близких. И я сама, не задумываясь, пожертвую собой ради тех, кто мне дорог.
Гермиона заметила, что взгляд Долохова после этих ее слов чуть потускнел.
– Что ж, – сказал он спустя несколько секунд. – Если это так, то мне очень жаль, что я не встретил тебя до того, как окончательно разочаровался в людях.
– Никогда не поздно все изменить. Встать на правильный путь.
Антонин улыбнулся. Такая милая в своей вере в чудеса девочка.
– Для меня уже поздно.
– Это не так! Когда я расскажу всем, что ты спас меня…
– То что? Что, по-твоему, случится потом? Все сразу забудут про мои преступления? Позволят мне просто жить? Не будет этого. Ты и сама понимаешь, лапонька.
Гермиона опустила голову. Чтобы британское магическое сообщество приняло такого, как Долохов, должно произойти что-то из ряда вон. И никакие ее слова, никакие заверения, ни статус «подруги спасителя Британии» не смогут переломить сложившуюся систему.
– Возможно, если героиня войны выступит в мою защиту, Визенгамот проявит снисхождение, – добавил Долохов с улыбкой. – И вместо поцелуя дементора меня просто закроют в Азкабане. На этот раз действительно пожизненно.
Гриффиндорка понимала, что Долохов говорит вовсе не об отсутствии вероятности, что кто-то из соратников освободит его снова. Он имел в виду, что ему едва ли хватит сил дождаться возможного спасителя. Его пребывание в Азкабане, по его мнению, будет непродолжительным, потому что он просто долго не протянет.
– Ладно, грязнокровка, это все не важно, – улыбка в одно мгновение исчезла с губ Пожирателя. Гермиона поражалась тому, насколько легко Долохов мог подавить явно бурлящие в нем эмоции. – Сейчас нужно решить, как выбраться.
Мужчина взял небольшой прутик и принялся чертить им на земле грубые силуэты.
– Итак, что мы имеем. У нас есть лес, часть которого – это погибшие здесь люди. Несколько полумагов – полумонстров, которые боятся огня. Бетти, про силы и слабости которой мы не знаем ничего. Дети… что-то вроде призраков, но с физическими телами, которые, если судить по тому гавнюку Роберту, тоже желают нам смерти. И демон, который перестал нас преследовать, хотя почти догнал. Интересно, почему?
Снова установилась тишина. Оба погрузились в раздумья. Спустя несколько минут, вспоминая детали рассказа Роберта, Гермиона пришла к выводу, которым она решила поделиться с Антонином. Но едва она подобрала слова и готова была их произнести, как Долохов вскинул палочку. Девушка удивленно моргнула.
– Акцио, ветка! – Мужчина направил древко на одну из веток хвороста, но та не шевельнулась.
– Дерьмо, – бросил Долохов.
Мгновение – и Гермиона поняла, что Пожиратель пришел к схожему выводу относительно демона.
– Наверное, территория окружена чем-то вроде купола, – произнесла она.
Долохов убрал палочку.
– Я предположил, что если демон владеет лишь частью леса, то не может контролировать ту его часть, с которой слился после перемещения. Но, очевидно, он сильнее, чем кажется.
– Развивая эту мысль, – осмелилась продолжить Гермиона, – что, если демон может передвигаться в телесной оболочке только по созданному им миру? Роберт сказал, что Великий Даритель перемещается в пространстве, но не уточнял, в каком качестве он это делает. Может, в форме духа или чего-то вроде этого? И заклинание якобы «пробуждает» демона, когда жертва находится у сторожевых камней. Но может, это не для пробуждения нужно, а чтобы…
– … демон обрел тело, – закончил за нее Антонин. – И этот эффект явно временный, поэтому ему постоянно нужны новые жертвы.
Долохов потер подбородок.
– Таким образом, мы имеем демона, который в телесной оболочке ограничен в перемещении только собственными владениями, и, судя по тому, что он не нападал пока мы не добрались до камней, навредить он нам может только обретя тело, – резюмировал Пожиратель. – А значит, чтобы не получить еще одну угрозу на нашем пути, увидев камни, нужно бежать что есть сил в противоположном направлении.
– Так что мы будем делать? – спросила девушка через некоторое время.
– В отличие от прошлого раза, когда я говорил это, сейчас у меня действительно есть план, – без толики смущения произнес Долохов. – Но мне надо подготовиться и пораскинуть мозгами немного. А тебе надо восстановить силы, в особенности моральные, так что ты сейчас ляжешь спать.
– А меня ты в свой план посвятить не хочешь?
– Расскажу все, когда проснешься.
– Я не собираюсь спать, – скрестив руки на груди, возразила девушка.
Долохов шумно вздохнул.
– Грязнокровка, ты выжить хочешь?
– Причем здесь это?
– Притом, что это наш последний ночлег здесь. Враги пошли в наступление, значит передышки у нас больше не будет. Если придется, продолжим путь в темноте.
***
Пока Гермиона спала, Антонин разглядывал нарисованные на земле каракули. Бывшая ведьма, а ныне монстр, получилась неплохо, особенно когти и клыки. После некоторого раздумья он перечеркнул рисунок крест-накрест. Как одолеть этого врага, он понял. Следом в череде каракуль было очень грубое изображение девочки – кружочек, под ним треугольник, олицетворяющий ее платье, и четыре черточки – руки и ноги. Бетти была самым загадочным существом из тех, что населяли этот лес. Мужчина обвел изображение в круг и поставил рядом знак вопроса.
Он перевел взгляд на изображение Роберта. Старый знакомый…
– Дядя Миша, почему мы охотимся как неведающие{?}[назв. “неволшебников” в русском магическом сообществе]? – Антонин с любопытством наблюдал, как дядя поправлял расставленные вчера силки. – Ты же можешь применить заклинание.
– А ты сам подумай: если бы мы пришли, вырубили живность заклинанием, то сколько бы времени провели в лесу? – спросил мужчина.
– Не знаю… Полчаса или около того, – ответил Антонин.
– Во-о-от! – протянул дядя, улыбнувшись. – А так мы здесь несколько часов пробудем.
– Я не понимаю…
– Да просто охота – это не только про ловлю зверей и птиц, дружок. Неведающие, может, и не ведают, – на этом каламбуре дядя мягко усмехнулся, – про тот ведьмовской мир, что у них под носом, но о душевном времяпрепровождении они знают многое. Оглядись вокруг. Только мы и природа. Идеальное место, чтобы вдоволь наобщаться.
Дядя Миша мягко потрепал мальчика по голове, взлохмачивая его волнистые волосы. Антонин чуть скривился. Он терпеть не мог, когда кто-то таким образом касался его волос, и позволял он это без бури протестов только дяде.
– Но, знаешь, на сегодня пора закругляться. Домой лучше вернуться засветло. Жаль, конечно, что, похоже, придем с пустыми руками. Для верности давай-ка ты проверишь силки, которые мы поставили вон за теми кустами. А я пройдусь к озеру, – мужчина кивнул в противоположную сторону дороги, – гляну вторую ловушку. Встретимся на этом же месте через несколько минут.