– Это Санни Джой, – прошептал Римо, и в голосе его послышалась боль. – Мне кажется, он умирает, Чиун…
Но мастер Синанджу во все глаза глядел на какой-то предмет в большой нише в самом конце пещеры.
Там тоже была мумия. Причем отнюдь не в индейских одеялах, а в неком шелковом одеянии, по цвету и покрою похожем на кимоно. Кимоно типа тех, что ткали и шили в его родной деревне давным-давно, еще во времена правления Силлы.
Римо поднял глаза и проследил за взглядом учителя.
– В точности такую же мумию я видел в своих снах. И она… страшно напоминает тебя.
– Коджонг, – прошептал Чиун. – Исчезнувший мастер.
– Ладно, сейчас без разницы. Лучше помоги.
Чиун опустился на колени рядом с умирающим.
Это был высокий, около шести футов роста, мужчина с волевым, изборожденным сетью мелких морщин лицом и глубоко посаженными карими глазами. Лицо испачкано в грязи и пыли, губы потрескались.
Поднеся ладонь к его рту, Чиун проверил, дышит ли он. Затем его длинные пальцы пробежали вдоль позвоночника мужчины.
– Жизнь оставляет его, – тихо сказал кореец.
Римо болезненно скривился.
– Умереть сейчас?! Когда я только что его нашел?!
Мужчина неожиданно содрогнулся от глухого удушающего кашля.
Чиун приложил ухо к его груди.
– Мышиная болезнь, – мрачно заметил он.
– Что это значит?
– Ну, это очень заразное заболевание, которое распространяют не в меру расплодившиеся грызуны. Болезнь смертельна, поражает легкие. Прежде всего его надо привести в чувство. Может, тогда удастся спасти. – И мастер Синанджу принялся проделывать какие-то манипуляции кончиками пальцев.
Санни Джой шевельнулся. Открыл глаза.
– Я тебя знаю… – глухо пробормотал он.
– И я тебя, – отозвался Римо.
– Но ведь ты умер. Значит, я тоже умер, да?
– Никто из нас пока что не умер, брат, – ласково сказал ему Чиун. – Если в твоем теле еще остались хоть какие-то силы, собери их. И тогда тебя можно будет спасти.
– Воды… Там, во фляге, на седле Саншина… Там должна быть вода.
– Саншин?! – в один голос воскликнули ученик с учителем.
– Моя лошадь… Всего один глоток…
Римо опрометью кинулся к выходу из пещеры. Сбежал вниз по склону, нашел лошадь, сорвал притороченную к седлу флягу. Но когда вернулся и поднес ее ко рту Санни Джоя, тот отпил всего глоток: голова его бессильно упала набок.
– О нет! – простонал Римо.
– Он еще не умер, – успокоил его Чиун. – Но медлить нельзя. Надо действовать быстро.
Слезы градом катились по щекам Римо.
– А ты говорил мне, что он умер!
– И он только что сказал то же самое про тебя. Слушай, если хочешь спасти его, делай, как я велю!
– Откуда мне знать, не лжешь ли ты? Ведь для тебя самое главное – сохранить свою деревню. Дом Синанджу!
– Мы с тобой оба прекрасно понимаем, что человек этот из моей деревни. И я сделаю все, чтобы спасти ему жизнь! Надеюсь, и ты тоже. Докажи, что ты хороший сын. Постарайся для него и деревни Синанджу.
Римо поднялся.
Чиун положил голову Санни Джоя себе на колени.
– Что надо делать?
– Против мышиной болезни всегда хорошо помогало вино из змеиного яда.
– Любая змея сгодится?
Чиун кивнул.
– Да. Лишь бы была ядовитая.
Римо выскочил из пещеры и спустился с горы. Оказавшись среди пустыни, он закрыл глаза и стал вслушиваться – казалось, не только ушами, но и всем телом. Стояла ночь. Все змеи, должно быть, попрятались по норам.
Внезапно Римо напрягся и решительно зашагал на звук – биение крохотного сердца.
Но то была мышь. Он со злостью пнул песок. Вторая мышь завела его в густые колючие заросли ежевики.
Римо наконец стал различать биение сердец теплокровных и теперь старался отыскать только пресмыкающихся.
Вот она! Полосатая красно-черная коралловая змея.
Римо сунул руку в заросли, и змея, сделав молниеносный выпад, попыталась его укусить. Но клыки, наполненные ядом, вонзились в пустоту. Человек вовремя отдернул руку и тотчас ухватил змею чуть ниже головы. Шипя и извиваясь, она обвилась вокруг его руки, но он, зажав ее что было сил, продолжал охоту.
Рогатая гремучка, что неспешно ползла по склону дюны, почувствовала приближение Римо и попыталась удрать. Тот схватил-таки ее за голову свободной рукой, и вот, крепко сжимая двух разъяренных, смертельно ядовитых змей, бегом бросился к горе Красного Призрака. Сердце его было преисполнено тревоги и надежды одновременно.
И еще в нем шевельнулось леденящее душу предчувствие, что, придя, он найдет отца мертвым.
* * *
Санни Джой Ром то приходил в себя, то вновь проваливался в забытье. Мастер Синанджу тем временем, выбрав кораллового аспида, выдоил его над небольшой глиняной плошкой, которую сам выдолбил из куска песчаника. Зубы беспомощно барахтающейся змеи впивались в края плошки, из них сочились прозрачные желтоватые капли яда. Продолжалась процедура, наверное, с минуту, но Римо она казалась вечностью.
Кореец добавил в плошку воды, взял два прутика, потер между ладонями, и вскоре появился дымок.
И вот уже яд кипит в плошке на маленьком огне.
– Поможет? – встревоженно спросил ученик.
– Хорошо бы добавить корень женьшеня, – деловито заметил Чиун.
– Но разве добудешь в пустыне женьшень! – с горечью воскликнул Римо.
Чиун поднял на него глаза.
– Ты должен быть готов к любому обороту событий.
– Легко тебе говорить! Ведь он не твой отец.
В этот момент Санни Джой снова приоткрыл глаза. И увидел Чиуна.
– Эй, вождь!.. Как поживаешь?
– Неплохо, брат. А ты?
– Мое время подошло к концу.
– Не стоит об этом.
Санни Джой перевел взгляд на Римо.
– А я думал, ты мне снишься… Ведь старик говорил, что ты погиб во время парашютного десанта.
– А мне говорил, что ты погиб.
– Как это понимать, приятель? – спросил Санни Джой Чиуна.
– Так было надо, – ответил кореец, не отрывая глаз от кипящей в плошке жидкости.
Римо выдержал паузу, затем, нервно сглотнув, произнес:
– Я не тот, за кого ты меня принимаешь.
– Нет? А кто же тогда?
Римо извлек из бумажника сложенный вчетверо листок с наброском. Развернул и поднес портрет матери к сузившимся от боли глазам Санни Джоя.