Изабелла, устав разглядывать сводчатые потолки и стрельчатые оконные проемы, напитавшись кисловатым запахом, который почему-то в царских палатах стоял как в сенях русской избы, обрадовалась выходу Олега. Президент не излучал восторга. К нему вышел сановный бородач, они обменялись несколькими фразами, после чего Сартаков жестом пригласил «монашку» и телохранителя выметаться из дворца.
Сбросив журналистке запись разговора с величеством, президент созвал конференцию. Присутствуя уже несколько дней при французском лидере, она отметила его любимый метод часто устраивать летучие совещания по сети, выслушивать мнение коллег и принимать собственное решение, часто неожиданное и противоречащее только что звучавшим суждениям. Но сейчас ни о чем судьбоносном речь не шла. Миссионеры услышали о провале переговоров с «Михалычем» и видении российских перспектив.
Олег считал, что казацким и испанским полкам придется двинуться западнее, за Днестр, увеличив продолжительность пути и подвергаясь опасности ногайских атак. Несмотря на огромное отставание от графика, он настаивал на десанте в район Керчи и Феодосии, чтобы выбить татар с востока Крыма и окончательно взять под контроль пролив между Черным и Азовским морем. Пока русские не могут раскачаться и занять Крым, который им преподносят на блюдечке, временная граница пройдет западнее старой генуэзской крепости над Феодосийским заливом. Рассчитывать на большее хотя бы до шестнадцатилетия Петра I нереально. Дай Бог, чтобы московиты удержали северное побережье Черного моря к востоку от Крыма.
– Почему вы так ждете Петра и не планируете ничего при новом молодом царе? – спросила мокрая от жары Изабелла, выпроставшись из-под монашеской рясы.
– Я вас умоляю, – ответил Олег в стиле Голдберга. – С Русью ничего не сделать, пока изнутри не пройдут системные реформы. Со стороны им ничего не навязать, нужен правомочный православный царь, которого примет боярский истеблишмент. Престолонаследник Федор Алексеевич подходит для реформ, как его отец для балета. Ему тринадцать лет, с детства ему дают наилучшее образование. То есть церковное. В истории Старой Земли он прославился тем, что подготовил проект академии, первого общеобразовательного учебного заведения в Московии.
– Это же прекрасно!
– Нет, мадмуазель. Царь главными людьми в академии ставил блюстителей. То есть вводил институт государственных цензоров, которые должны были тщательно следить, чтобы никакая западная зараза случайно не проникла в православное общество. Боюсь, если бы он правил дольше и довел до конца инициативу с блюстителями, в Московии заглохли бы все мелкие ростки западничества, проявившиеся при Тишайшем. На фоне академии все его остальные новшества – дозволение носить немецкое платье и брить бороду – лишь декорации. Патриарх Иоаким относится с пониманием к моим крутым поворотам. Но, сами понимаете, затевать буржуазную социальную и промышленную революцию, опираясь на главу патриархии, глупо. Ивану Алексеевичу восемь лет, он такой же хилый, как старший брат. Его, конечно, можно выходить, как Карлоса II, но кто ж позволит? Поэтому остаются Нарышкины, Матвеев и Петр I, которых мы постепенно перетягиваем на свою сторону. Остается уберечь их от стрелецкого бунта и козней родни первой жены Алексея Михайловича.
Изабелла переварила хитросплетения архаичной политики и с интересом спросила:
– Господин Ширак, вы свободно рассуждаете об исторических процессах, перевернули здесь судьбы целых народов. У вас чувствуется очень серьезное образование. Гарвард, Оксфорд, или, может быть, Орион Дельта-4, что вы заканчивали?
– Школу сержантов космического десанта, мадмуазель.
59. Земля. 20.06.1674 – 23.06.1674. Устье Дона, Черное море, Крым
– Ищо раз говорю, не велено. Вот мой сказ.
Боярин князь Григорий Григорьевич Ромодановский то спокойно говорил, то «зело ругательно». Смысл оставался один – дальше войско не пойдет.
Олег понимал его шкурные интересы. Князь снискал себе воинскую славу в войне с поляками и правобережным казачеством, получил боярское достоинство и не желал рисковать головой и репутацией в сомнительных операциях против многочисленных татарских отрядов.
Рядом с Ромодановским стояли командиры полков, внимательно слушали перепалку французского президента и командующего походом, не встревая в разборки старших. За Олегом стоял мрачный фон Бокен и батюшка драгунской дивизии.