А девчонки напугали. Подумал, выследили. Как еще не выхватил револьвер. Наделал бы шуму. Этого совсем не нужно. Главное — тишина. Дочь учителя, между прочим, недурна. Неплохо бы затуманить ей мозги… Очень даже неплохо. Бедный приказчик — без пяти минут зять ссыльного большевика…
В доме Федота Андроныча был переполох. Сам купец в смятении бегал по двору, тряс кошлатой бородой. Увидев приказчика, он закричал:
— Где прохлаждаешься?!
— Тихо, тихо, Андроныч, не так круто заворачивайте.
— Разговаривай, разговаривай, тебе, дьяволу, все равно. А тут на добро покушаются. Сволота хлеб из амбаров вытряхивает. Давай живенько спрячем куда-нибудь.
— Сядь! — спокойно сказал приказчик. — Куда спрячешь? Сколько спрячешь?..
Федот Андроныч сел на предамбарок, схватился за голову руками, завыл, как от нестерпимой боли.
— Ой, ой, душегубы, чтоб вам ни дна ни покрышки!
— Да замолчите вы! — свистящим шепотом приказал Виктор Николаевич. — Пусть берут. Придет время — вернете.
— Поди-ка ты к… — Федот Андроныч вскочил, уставился на приказчика бешенными глазами. — Все посулами прикармливаешь. Подавись ты ими! Лошаденок моих замучил, каждую ночь гоняешь, денег сколько выклянчил.
Федот Андроныч трусцой побежал к дому. Виктор Николаевич презрительно сплюнул. Ослеп человек от жадности, разум потерял. С таким болваном недолго и влипнуть.
Заложив руки в карманы, Виктор Николаевич пошел вслед за купцом. Федот Андроныч стоял в сенях возле кадушки, пил воду большими глотками. Железный ковш постукивал о зубы.
— Вот что, Андроныч, если ты еще раз об этом заикнешься, хотя бы во сне…
— Погорячился… Добро-то наживал не ты. Тебе что! Тебе оно чужое…
Во дворе злобным лаем залились собаки, загремела щеколда калитки.
— Идут, антихристы!
Виктор Николаевич вышел на крыльцо. Во дворе стоял Клим Перепелка, отбиваясь от наседавших псов длинным бичом.
— Что же это вы зверья пораспустили. Цыц ты, стерва! — Клим изловчился и черешком бича наотмашь ударил старого пса по боку. Пес взвыл, волчком завертелся на месте.
— Эй ты, антилигент, открывай ворота!
Из дома вылетел Федот Андроныч, погрозил Климу кулаком.
— Я те открою! Чего налетел басурманином? Почему без спросу во двор лезешь? Обскажи поначалу…
— Обсказать завсегда могу, — Клим вынул из кармана кисет, похлопал по карманам. — У тебя есть бумага, антилигент?
Виктор Николаевич протянул кожаный портсигар, набитый папиросами.
— Курите.
Клим зацепил ногтями папироску, вытянул, закурил. Жмуря глаз от дыма, сказал:
— Господские папиросочки-то.
— Господские, — подтвердил Виктор Николаевич. — Раньше господа курили, а теперь можно и нам, трудовым людям.
— Нет у нее скусу, трава травой, — Клим повертел папироску в руках, впился глазом в Виктора Николаевича: — Откель будешь?
— Городской. Работаю у Федота Андроныча. Спасибо ему, дал возможность зарабатывать на пропитание. В городе сейчас голод, безработица.
— У Федота Андроныча сердце доброе, это мне известно, — с усмешкой сказал Клим. — Ну вот что, Андроныч, отмыкай свои амбары. Малость потрусим твое хлебушко.
— С какой такой стати?
— А с какой оно стати преет в амбаре, когда народ голодает?
— Так оно мое, кровное… Вот он, Виктор Николаевич, человек молодой, тоже голодает… хе-хе… Но ты же не уступишь ему свою бабу. Али уступишь?
— Как двину по твоим зубам, так со смеху закатишься! Тереха, открывай ворота.
Виктор Николаевич подошел к воротам, откинул железный крючок. Федот Андроныч смотрел то на него, то на Клима, топтался на месте.
— Убирай собак, а то возьму шкворень и успокою… — пригрозил Клим.
— Терентий Максимович, иди сюда, — позвал Федот Андроныч. — Слушайте, мужики, давайте все сделаем полюбовно. Я же не против. Я с полным удовольствием… Нагребайте воз-другой для отвода глаз, остальное поделим. Тебя, Климша, семья заела, и у тебя, Терентий, жевать нечего. Полюбовно-то все можно…
— Хочешь, я харю тебе расчищу? — Клим легонько ткнул черешком бича в живот Федота Андроныча. — Бочка с навозом… Воняешь, рядом стоять нет возможности. И как тебя мать сыра земля носит…
— Сволота ты, Климка, ох и сволота!.. — Федот Андроныч сгорбился, тяжело передвигая ногами, пошел домой.
Виктор Николаевич, открыв амбары, не ушел домой. Он помогал нагребать зерно в мешки, грузил их на подводы.
— Молодец, антилигент! — похвалил его Клим.
— Стараюсь… В городе натерпелся голода, как тут не помочь, — ответил Виктор Николаевич и начал насвистывать…