— Пей, Бадма… Спасибо тебе, парень! — сказал Серов.
Бадма приложился губами к кринке, зажмурил от удовольствия глаза.
— Я тебя знаю, товарищ Серов, — сказал Оська.
— Откуда? — Василий Матвеевич взял из рук Бадмы кринку.
— Ты на митинге в гарнизоне творил. После того меня со службы, потому как один в семье работник, отпустили.
— Вот, значит, как? — удивился Серов, поставил кринку на наковальню. — Нет, я твой квас пить не буду. Хорош ты гусь, оказывается! Советская власть его отпустила землю пахать, а он на большой дороге промышляет. Доходней, что ли?
Серов встал, зашагал из угла в угол. Окалина хрустела под ногами, как сухие листья. Оська смущенно молчал, но потом сердито проговорил:
— А вы тоже хорошие! Налог за налогом. И на бедных и на богатых одинаково. А кто в Совете у нас был? Те же богачи. Они с радостью отдали власть Забалую. Был один мужик с характером, так его Забалуй ухлопал.
Серову стало душно в тесноте кузницы. Вот какой болью отзывается, сколько бед в себе таит малейшая недоработка.
— Кто он, ваш Забалуй?
— Тутошный. За конокрадство в тюрьме сидел, потом в анархистах был. Приехал недавно со своим товарищем и объявили, что теперь, при власти анархии, никаких налогов не будет. Мужики и рады… В соседней деревне Забалуев товарищ сел на командирство. К нему и подался сейчас Забалуй.
— Но ты понимаешь, к чему все это ведет? — спросил Серов. — Или, как и твой дружок, считаешь, что вы — за справедливость?
— Это Гриха-то! — Оська скупо улыбнулся, глянул на товарища. — Ему такое дело — лафа. В работниках горбатился, а теперь ходит с ружьем по улице, девок завлекает. А если акромя шуток, то баловство это мало кому по душе, но голоса не подают. Забалуй кокнет без разговоров.
— Когда вернется Забалуй?
— Должен бы скоро приехать. Худо вам будет. — Оська поковырял прикладом землю, толкнул товарища локтем. — Гриха, а Гриха… Может, отпустим?
— Побьет нас… — Гришка боязливо оглянулся.
— Сбежим тоже, отсидимся где-нибудь.
— Есть у тебя, Осип, товарищи? Хорошие, надежные ребята? Есть тут фронтовики из бедняков?
— Ну есть, как не быть.
— Сможешь ты собрать их?
— Это можно.
— Давай скорее.
…Забалуя и его приятеля, ехавших без опаски, мужики встретили на въезде в деревню, сдернули обоих с седел, разоружили. В тот же вечер состоялся сельский сход, и на нем выбрали новый Совет.
И снова пылит дорога, и тянет песню Бадма. Только дорога уже не степная — поля, сопки, лес.
— Куда дальше править, нухэр? — Бадма остановил лошадей на развилке.
— Какие тут села?
— Право идти — будет волость, лево идти — Шоролгай.
— Правь в Шоролгай. Забежим на часок, потом — в волость, потом — прямо в город.
По обеим сторонам дороги тянулись полосы зеленых хлебов. У села нагнали подводу, груженную драньем. Рядом с ней шагал мужик, показавшийся Серову знакомым. Когда начали обгонять подводу, Серов вгляделся в лицо мужика и попросил Бадму остановиться.
— Захар Кузьмич! Здравствуйте!
Захар явно не обрадовался встрече с председателем Совета.
— Садитесь сюда, — пригласил его Серов. — Поедем со мной. Долг платежом красен, не так ли? Вы меня в городе везли — я вас кормил обедом, теперь все будет наоборот: я вас повезу — вы будете кормить обедом.
— Это можно, но подводу не бросишь. За вами я не угонюсь.
— Бадма, будьте добры, пересядьте на его подводу и езжайте за нами.
Бадма передал вожжи Серову. Захар, смущенно теребя бороду, сел в ходок, и пара взмыленных лошадей усталой рысью пошла к деревне.
— Вас надо, кажется, поздравить с поправкой? — спросил Серов. — Сын здесь или уехал?
— Какой там, сразу уехал. — Захар натуженно кашлянул, выдавил из себя: — Я ить не хворал. Парня таким манером в дом залучить хотел.
— Ну и не залучили?
— Нет, — вздохнул Захар. — Отбился парень от рук. Совсем перешел на вашу сторону.
— А вы все еще не переходите на нашу сторону?
— Не к чему мне…
Въехали в село.
— Обедать-то сразу будете или поначалу в Совет заглянете? — опросил Захар.
— В Совет, конечно. И пошутил я насчет обеда…
— Тогда подворачивайте к тому дому, над которым флаг болтается. Может, заедете все же обедать-то?
— Посмотрим.
В Совет зашли вместе. Там был один Клим Перепелка. Павел Сидорович только что ушел обедать. Перепелка ходил вокруг стола, радостно потирая руки.
— Какой гость к нам пожаловал!.. Захар, ты чуешь, это же сам товарищ Серов.