— Дурак… — нахмурился Ричард.
Вот только мужчина не торопился открывать дверь. Ему потребовалось несколько минут, прежде чем он вновь достал из кармана связку. Руки дрожали и он всё не мог выбрать нужный ключ. Дважды связка выпадала из его руки и ему приходилось наклоняться, чтобы подобрать ключи.
Наконец, дверь была открыта. Ричард перешагнул через порог, сразу же закрыл дверь, машинально запер на два оборота и прислонился спиной к двери. Выдохнул. Он не думал, что ему будет настолько тяжело оказаться в тринадцатом доме, где больше не было хозяйки.
— Дурак… — повторил Ричард, словно это могло ему помочь. — Призраков здесь точно нет. Только воспоминания…
Раньше он не задумывался над тем, что ему будет достаточно тяжело избавиться от дома. Теперь же он размышлял о том, что не следует уничтожать память. Тринадцатый дом был свидетелем различных событий и в его стенах хранилось так много воспоминаний, что мужчине становилось не по себе.
Чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей и не изменить своего решения, Ричард позволил себе произнести слова, которые он желал бы сказать лично:
— Киару, я дома… Прости, что я так долго… но теперь я здесь. Я дома…
Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Ричард стиснул зубы, сжал кулаки и заставил себя отойти от двери. Чтобы не задерживаться, мужчине следовало собрать вещи, которые он намеревался сохранить и взять с собой. Для этого ему понадобится всего несколько картонных коробок, которые он мог найти лишь в одном месте старого дома: чердак.
Дверь, за которой скрывалась узкая лестница, ведущая в мансарду была заперта не на два стандартных оборота ключа, а всего на один. Для Киару всегда было важно, чтобы каждая дверь в комнату, которая редко использовалось, была заперта. Ричард же не придавал этому особого значения, но практически не спорил. Ругался он лишь из-за чердака: супруга редко выбрасывала вещи, предпочитая собирать их и складировать. Правда, иной раз Ричард просил Алекса и Стивена навести там порядок — прекрасная альтернатива для наказания, если эти двое опять что-то устраивали из ряда вон выходящее. И ни разу Киару не замечала, что из дома выкидывались ненужные вещи.
— Это конец, да, Киару? — прошептал мужчина. — Вот и всё… Я должен был рассказать тебе о многом, а вместо этого… говорю сам с собой… Мечтаю услышать твой голос, а вместо этого скрип половиц… Мечтаю обнять тебя, прижать к себе и не отпускать, а вместо этого ты нашла последний приют в склепе… Мечтаю повернуть время, изменить твою судьбу, а вместо этого… собираю твои вещи… Киару, почему ты хранила старые перчатки?
Ричард, особо не задумываясь, схватился за одну из коробок, перевернул её, вывалив содержимое на пол, и теперь озадаченно рассматривал кружевные перчатки. Он понимал, что старается всячески потянуть время, чтобы отсрочить момент прощания.
— Ладно… мне уже не спросить тебя, Киару… — вздохнул мужчина, покачав головой.
Сейчас он готов был абсолютно на всё, лишь бы вновь обнять Киару, погладить по волосам и не отпускать от себя, держать в поле зрения. Ричард с трудом сдерживал внутри себя обжигающий гнев, который рвался наружу, грозясь спалить всех, кто случайно окажется на пути.
— Киару… — дрогнувшим голосом произнёс Ричард. — Как мне с тобой попрощаться? Как отпустить тебя?
Его супруга покинула этот мир, оставила его наедине с горем, с невозможностью с кем-то поделиться и обсудить. Иногда мужчина ловил себя на странном желании: обвинить во всём Киару, чтобы та почувствовала всю боль, что терзала его душу, поняла, насколько ему больно и… что было бы потом, Ричард не знал. Впрочем, он прекрасно понимал, что страшное желание невыполнимо: супруга была мертва. Знал он также и то, что никогда не позволил бы себе причинить Киару незаслуженную боль.
— Хотел бы я всё исправить… не встречать тебя… или… встретить, но не заметить, не привязаться к тебе, не влюбиться в тебя… а если влюбиться, то игнорировать чувства, не думать об эмоциях, которые ты пробуждала во мне… уехать куда-нибудь далеко… человеческая жизнь может быть длинной, но не такой, как у вампира… клан бы вернулся, когда тебя не стало бы… и я бы продолжил жить в одиночестве… знаешь, родная… я хотел бы сказать тебе раньше, насколько сильно ты мне дорога… показать тебе… сделать хоть что-то… или… может быть… тогда мы были бы готовы к потенциальному возвращению Джозефа и я смог бы найти способ тебя уберечь… даже если мне пришлось бы запереть тебя в комнате, чтобы сохранить струны сердца… ты бы кричала, ругалась на меня… разбила бы всё, что только могла… но ты была бы жива. Ты. Была. Жива… была… а теперь тебя нет… а я один… и я просто… просто не знаю, как мне жить…