К сожалению, надежды Ричарда не хватало на обоих.
Глава 2
В первые дни, когда они вынуждены были спрятаться в Убежище, которое любезно предоставил Марк после того, как у Киару начались серьёзные проблемы, мужчина был уверен в том, что они смогут со всем справиться и найти выход из сложившейся ситуации.
Надежда оставалась и тогда, когда прошли первые восемнадцать дней, прежде чем состояние Киару резко ухудшилось.
На самом деле, всё началось гораздо раньше. Первой пострадала память. Воспоминания о прошлом стали ускользать от девушки. Безобидные оговорки, на которые вначале никто не обратил внимания, сменились не только забытыми годами, но и даже десятилетиями. Именно тогда Ричард принёс Киару несколько тетрадей: всю свою жизнь она вела дневники и теперь записи помогли ей восстановить события жизни, а ему — узнать девушку с той стороны, которая ранее была скрыта.
К несчастью, дневники не смогли помочь настолько, насколько надеялся Ричард. Память таяла, как заходящие лучи солнца, скрывающиеся за горизонтом и позволяющие властвовать тьме.
Мужчина готов был каждый день рассказывать Киару о прошлом (лишь приукрашивая некоторые моменты, которые ему хотелось бы исправить или когда он понимал, что в тот момент должен был поступить совсем иначе и быть может, пойди история по иному пути, у него было бы гораздо больше совместных воспоминаний). Вот только с каждым днём состояние Киару ухудшалось и всё больше времени она проводила в кровати, уже не споря с бывшим главой клана и всё больше времени проводя в полудрёме.
— Мне остаётся лишь надеяться на это, — с горечью произнёс Ричард, сильнее сжимая ледяные пальцы девушки. — Но знаешь… я в любом случае буду рядом с тобой. До самого конца…
— Почему?
— Глупая… — в этот раз Ричард улыбнулся искренне. — Я люблю тебя. И я хочу быть рядом с тобой… Столько, сколько нам осталось… — последнее мужчина добавил едва слышно, хотя понимал, что от правды не убежать. Конечно, он мог бы попытаться вновь попросить колдуна о помощи, придумать хоть что-то, лишь бы дать больше времени Киару, лишь бы вернуть той силы. Но никакие деньги не были способны исполнить желание Ричарда.
— Мне кажется… Я думаю, что ты… мне кажется… — Киару замолчала, пытаясь подобрать слова.
Ричард терпеливо ждал ответ, но девушка не торопилась продолжить говорить. Не сумев подобрать нужных слов, та, судорожно вздохнув и едва не всхлипнув, закрыла глаза.
— Не переживай, — прошептал Ричард, погладив плечо девушки, вновь поцеловал её в макушку. Под пальцами, скрываемый мягкой тканью рубашки из габардина, располагался тонкий шрам от серебра. Мужчина знал каждый изъян тела своей любимой, но для его сердца Киару была милее других, даже несмотря на шрамы и вздорный характер. Сейчас бы Ричард всё отдал, чтобы настроение девушки было таким же переменчивым, как и пару лет назад. Он бы даже почти не злился в том случае, когда девушка велела уходить или захлопнула дверь перед его лицом.
— Вера Линн…
Ричард не смог скрыть улыбки: он ценил те редкие моменты, когда девушка открывалась ему, доверяла и заговаривала о том, что особенно ей нравилось. Страсть к Вере Линн не была тайной: девушка была в восхищении от неё и знала наизусть не только мелодии, но и песни. Знал Ричард также и то, что Киару напевала песни Веры в те моменты, когда ей было особенно грустно или же она была настолько счастлива, что эмоции требовали выхода.
— Ты помнишь её музыку? — не смог удержаться от вопроса мужчина. Он был рад, что память сохраняется хотя бы в отношении тех немногих вещей, что были дороги для Киару.
— Не знаю… наверное… в голове есть что-то… но не помню ни мелодию… ни слова песни… Иногда мне кажется… что я помню ощущения… то, насколько она… была великолепной… и… и… может мне… кто-то ещё нравится?
— Тебе не нравится нынешняя музыка, как мне кажется, — Ричард старался быть честным в отношении тех моментов, когда не требовалось рассказывать о чём-то плохом. — Мы не общались с тобой о музыке. Обычно, наше общение проходило… иначе. Без музыки. Но я думаю, что если тебя кто-то поразил до глубины души, то ты бы рассказала мне. Но иногда я ставил пластинки Веры… В тринадцатом доме у тебя была музыкальная комната. Иногда ты нарушала тишину, играя мелодии на фортепиано, а изредка пела. Как-то мы провели вдвоём четыре дня. Я сидел с книгой, позволив себе не заниматься бумагами, а ты музицировала. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что вместо того, чтобы читать, украдкой наслаждаюсь твоей игрой, боясь нарушить покой того часа.