- Я просто хотел очертить направление розыска. Может быть, начать с убийств и несчастных случаев в мае? Ведь примерный портрет хозяина этого чертового чемодана мы уже знаем.
- Дождемся результатов экспертизы…
- Согласен, она добавит нам шансов.
Домой я попал только к четырем часам вечера. Тесть с тещей уже уехали к себе на Гусинку и я, отказавшись от ужина, целый вечер играл с Антоном в настольную «Монополию». Тамара очень довольная, сидя в уголке дивана, занималась вязанием.
9 июня 1996 года, Новосибирск
Воскресное утро выдалось замечательным. Ветерок едва шевелил на деревьях еще не достигшие своих стандартных летних габаритов листья. Легкие облака, слегка подбелившие синеву неба, были совершенно неподвижны. Налицо была настоящая картина природной гармонии.
Команда из трех десятков «сотрудников в штатском» «новосибирской сборной солянки» ждала меня в назначенном месте. Варнак был в дорогом голубом костюме и джинсах, он командовал нашим подразделением. По его команде все рассредоточились в указанных секторах, а я занял место на первом ряду ближайшей к центральному входу западной трибуны стадиона. По правую руку от меня находилась сцена с неимоверным количеством микрофонов и звуковой аппаратуры.
Часам к десяти утра наша трибуна, находящейся в непосредственной близости от прохода, через который должен был появиться президент, заполнилась людьми. В то же время две другие – северная и восточная трибуны были абсолютно пусты. Оглядевшись вокруг, я увидел немало знакомых лиц – сотрудников внутренних дел, спецслужб, офицеров местной мотострелковой дивизии, работников мэрии и областной администрации. Подняв голову, я заметил на трибуне сияющее, словно солнце, лицо Толика Сарапула. Пропустить цирковое представление с любимым главным клоуном всея Руси бывший продавец полосатых палок не мог. Бросилось в глаза полное отсутствие детей и подростков. Стало очевидно, что на западной трибуне, кроме чиновников, офицеров в штатском и их жен «случайных» людей нет вовсе!
Периметр футбольного поля был оцеплен сотрудниками милиции и солдатами внутренних войск. За оцеплением на беговой дорожке стадиона, изображая отстраненность и полное безразличие, поодаль друг от друга стояли несколько высоких статных молодых людей в дорогих темно-синих костюмах. Их военная выправка, витые проводки за ухом свидетельствовали о принадлежности к Главному управлению охраны Российской Федерации. Время от времени к ним подходили местные милицейские начальники, облаченные в парадную форму и, подобострастно пружиня на носках своих туфлей, что-то тихо и быстро докладывали.
К стадиону прибывали все новые «силы и средства». Подъехали несколько пожарных машин, две кареты скорой помощи, автобусы, машины спецсвязи. Громыхая каблуками кованых ботинок, в бронежилетах и касках прибыл вооруженный «до зубов» отряд специального назначения регионального антитеррористического центра.
Тем временем стала оживать сцена, специалисты по звуку настраивали аппаратуру, к микрофонам поочередно выходили музыканты, появлялись медийные личности. По беговой дорожке неспешно прогуливались два Сергея: Мазаев и Минаев, по сцене от микрофона к микрофону, проверяя звук, ходили Леонид Ярмольник и Евгений Осин.
Мазаев вдруг заорал в радиомикрофон: «коммунисты – это пидорасы!». Эта «хохмочка», видимо где-то уже успешно опробованная на подвыпивших подростках, была встречена нашей «спецтрибуной» угрюмым молчанием….
Вскоре был открыт центральный вход и через милицейские кордоны хлынул уставший от ожидания народ. Северная и восточная трибуны стадиона стали заполняться публикой. В основном это были молодые люди. Прошло еще не менее получаса…. Было понятно, что организаторы тянут время. С заполненных трибун начали раздаваться недовольные выкрики и свист – народ требовал зрелища.
На сцену поднялся ведущий концерта Леонид Ярмольник. Он поприветствовал собравшихся, сказал слова о важности момента и объявил первого исполнителя. Зазвучала музыка. И хотя концерт набирал обороты, в воздухе продолжала витать напряженность. Все то и дело поглядывали в проем между западной трибуной и сценой…
- Плачет девочка в автомате, прячась в зябкое пальтецо, - летело над стадионом…
Вдруг сотрудники Главного управления охраны пришли в движение. На стадион стремительно въехали два микроавтобуса и помчались по беговым дорожкам. Из этих микроавтобусов через каждые 15-20 метров «как черти из табакерки» выскакивали бойцы, облаченные в невиданную ранее форму. Черный берет, куртка с множеством карманов для боеприпасов, черные брюки, заправленные в диковинные кожаные ботинки с высокими берцами. Кисти рук, обтянутые кожаными перчатками с укороченными пальцами, крепко держали устрашающего вида автоматы с подствольными гранатами. Один из бойцов остановился прямо напротив меня. Он коротко доложил о готовности в переговорное устройство, снял автомат с предохранителя и, приняв изготовку «для стрельбы от бедра», замер в 3-4 метрах. Его лицо перестало выражать какие-либо эмоции, а глаза методично сканировали наш сектор трибуны. Наведенный на меня почти в упор автомат с подствольным гранатометом и лежащий на спусковом крючке автомата подрагивающий палец стрелка вызвал у меня недоумение и чувство досады. Помнится в дни моей юности, в 1973 году чилийские военные совершили государственный переворот, а стадион в Сантьяго превратили в тюрьму для сторонников правительства этой далекой южноамериканской страны.