- Ни один Палач не сравниться с вашей совестью, - спокойно отозвался Вейдер. - Вы свободны, король.
Бейл Органа решил атаковать противника:
- А ваша совесть, если она бывает у ситхов, не подсказывает, что вы вмешиваетесь не в свое дело?
- Нет.
- Что до этих детей Лорду Вейдеру? Вы все время уклоняетесь от ответа!
- Лорду Вейдеру дела до этих детей, может, и нет, - очень медленно проговорил ситх, - А вот Энекину Скайуокеру, - он выдержал паузу, - очень даже есть.
Мон вздрогнула.
- Милорд, что вы этим хотите сказать? - спросила она, уже догадываясь.
«Это же так очевидно!»
- Нет. Нет. Нет, - понял вдруг Бейл. - Это не может быть правдой.
- Почему же нет? С удовольствием выслушаю вашу версию...
- Я читал заключение о вашей смерти. Прошло два года, как вы пропали.
- Я был между жизнью и смертью. Эти два года.
- Энекин Скайуокер и Дарт Вейдер - один и тот же человек? - Мон все еще не верила.
- Один человек! Как же я сразу не догадался! - и Бейл начал смеяться.
Обычная истерика - нервная система короля не выдержала.
Но на него никто уже не обращал внимания. Мон смотрела только на Вейдера.
А Вейдер?
Разобрать, куда смотрел Милорд и о чем думал, - не было возможности.
Непроницаемая маска привыкла все скрывать. Скрыла и на сей раз.
ГЛАВА 31. ПО КОЛОДАМ ЛЕТ
- Сердцем я поверила, что вы - Энекин. Но умом... вероятно, если бы вы сняли маску...
- В принципе, это возможно... но вряд ли вам что-то докажет. Я сильно изменился... а в прошлом мы были знакомы не слишком хорошо.
- Мы и сейчас знаем друг друга лишь как противников. Слабые места. Привычные отговорки. Предпочитаемый стиль словесного фехтования. Простите, Милорд, но сейчас вы для меня - не совсем человек. Не в смысле внешности... просто мы мало общались по-человечески. Больше ругались и интриговали.
- Однако внешность вас тоже интересует. Знаете, почему я ношу эту маску?
- Вы... пострадали в сражении?
- Меня почти убил бывший друг. Почти... и от этих событий остались не только внешние шрамы.
- И теперь вы боитесь кому-то доверять?
- Боюсь? Мне сложно сочетать с собой такую характеристику.
- Страх не всегда подразумевает бегство. Иногда он заставляет атаковать...
- Теперь буду знать, почему вы так язвительны, а Бейл наговорил мне гадостей.
- Уходите от темы.
- Знаю... и, частично, вы правы. Мне, действительно, сложно «раскрыться» - в прямом и переносном смысле.
- А в каком сложнее?
- Окольная дорога, чтобы узнать, сильно ли я изуродован? И не появится ли у вас тошнота при одном взгляде на «союзничка»?
- Зачем же вы... а, впрочем, плевать! Ответите на вопрос?
- Интересная вы дама, сенатор Мон. Пожалуй, мне бы тоже хотелось узнать, каковы вы под маской, будь я на вашем месте, а вы на моем... так что отвечу. Вначале хорошего было мало... но, когда я видел собственное лицо в последний раз, результат казался... почти удовлетворительным. Линнард хорошо поработал.
- Рада это слышать.
- Предпочитаете, чтобы я все же выглядел, как человек?
- Я приняла бы вас в любом виде. Внешность важна... но не настолько. Для меня, по крайней мере. Однако я рада. Рада, что у меня не будет искушения вас... пожалеть.
Зачем он это делает? Мысль, преследовавшая Дарта Вейдера все это время. Тогда, когда они молча - с ощущением какой-то сопричастности, общей тайны шли по коридору. Тогда, когда он посторонился второй раз в жизни, пропуская в медитационную камеру другого... другую... ту же, что и в прошлый раз. Зачем он это делает? Не ради политики - эти сказки можно смело оставить за дверью. Политика подразумевает дистанцию. Работа - тоже. Нет ничего хуже, чем смешивать работу и личную жизнь... что?!!!
Вот как вы запели, Милорд. Значит, личная жизнь. У человека, который столько лет отрицал наличие у себя не только частной жизни, но и вообще - жизни за порогом работы. И даже чувств. Романтика... тьфу! Похоже, Палпатин снова был прав... а ты - снова выглядишь дураком.
«И с каких это пор тебя это волнует?», - противный внутренний голосок. Еще несколько дней назад ты, снисходительно улыбаясь, убеждал Линнарда, что тебе совершенно плевать на здоровье и внешность. Главное, чтоб в обмороки на мостике не падать, а остальное - детали. Броня скроет все: и шрамы, и мысли, и чувства. Да, говорил. А теперь втайне надеешься, что врач хорошо сделал свою работу. Признайся, ведь ты боишься. Боишься жалости вместо... чего? Любви? Ну, так далеко заходить мы и не планировали.
А кто может планировать чувства?
«Посмотри: в твоей речи уже появилось мы... откуда это?» - снова этот язвительный голосок... наверное, от здравого смысла. - «Сильно у тебя в прошлый раз... запланировалось, а, плановик-затейник?»