Тряхнуть головой, отгоняя сомнения. Отогнались они, как же...
А все-таки? Какой реакции ты ждешь от этой женщины - вчерашнего врага? Да хоть потенциального соратника и лучшего друга, - сие совершенно не повод пускать ее в душу!
«Трус».
«Все люди боятся. Они боятся боли, тюрьмы, рабства, пыток и смерти. Они боятся потерять свою жизнь. А я? Похоже, я боюсь признаться, что все еще жив. Назло судьбе, назло этому жестокому миру, забывшему о сочувствии».
«Вот сочувствия-то ты и пугаешься больше всего. Ведь это слово значит - разделить свои чувства с кем-то посторонним. Не с Императором, который читает тебя своим опытом и Силой, в этом нет твоей заслуги. Не с Линнардом, который знает о тебе слишком много в силу профессии, за это ты его почти ненавидишь. С незнакомкой. С врагом. С женщиной».
«...у меня не будет искушения... вас пожалеть»...
Говорят, жалость - один из вернейших путей к сердцу женщины.
«А с каких это пор тебе нужно ее сердце?»
Они любят сирых, убогих и обиженных. Любят жалеть, - но не смотрят на них, как на равных.
«А ты ищешь иную любовь?»
«Боюсь, что, примирившись с маской, она все же отстранится от человека под ней».
«Ее мнение столько для тебя значит?».
«Мы оба - два моллюска в глухих раковинах, просто ее раковина невидима, а моя - имеет вещественное обозначение. Броня. Доспехи. Сколько раз Линнард спрашивал, зачем тебе этот маскарад. А, бесстрашный Лорд ситхов? Что ты теперь скажешь своему доктору - и своему Императору?»
«Только то, что я хочу попробовать. Пусть это не по-джедайски, пусть меня снова заденет чужое мнение - пусть. Все равно - хочу. Потому что это - жизнь. Эмоции, чувства, вкус, запахи и всё прочее, в чем ты себе сознательно отказывал много лет».
«Возможно, я ошибаюсь...»
Привычно опуститься в кресло, отрезая себе пути к отступлению. Мягкое жужжание механизмов - здесь все исправно и практически бесшумно. Дроид снимает шлем и передает владельцу. Блестящие захваты на черном металле. Привычно задержать дыхание, наблюдая, как черная маска скользит вверх, к потолку. Встать и повернуться к замершей за спинкой кресла женщине... сделать первый вдох, увидев свое отражение в ее глазах.
Она так ждала этого момента, - и все же его пропустила. Видимо, не выдержала, отвела глаза, когда между черной броней и черным же шлемом появился белый кусочек кожи.
Страшно - сама хотела. Сама напросилась - и все же страшно. Как будто прикасаешься к истории, ведь Лорд Вейдер - это человек в маске. Увидеть просто человека на месте легенды. Он поворачивается к ней, держа черный шлем в руках. Удивительно тихо... ах да, респиратор тоже не нужен. Еще одна деталь пугающего, но привычного облика отброшена, чтобы уступить место... чему?
Самый большой искус - и, одновременно, самый тяжелый удар - буквальное исполнение желаний. Не зря волшебные существа детских сказок у взрослых испокон веков слыли недобрыми... они, взрослые, просто не понимают, чего хотят. Дети честнее... мужчина делает шаг вперед, - на деле - крохотный, но кажущийся гигантским в ограниченном пространстве камеры. Сейчас она может рассмотреть его лицо, - но лишь на секунду скользит по нему взглядом: черный шлем в руках притягивает, как магнит. Мон протягивает руку и почти дотрагивается до знаменитой на всю Галактику личины... думала ли она когда-нибудь, что посмеет?.. Мотма испуганно отдергивает ладонь: на секунду возникает ощущение, что Вейдер обезглавлен. Но на деле нет - он рядом, живой и с головой на плечах.
Шлем.
Это свобода.
Никто не видит твоих глаз. Огня в них.
Никто не знает - плачешь ты или смеешься. Вокодер безэмоционален, и ты можешь установить темп и громкость сам: когда хочется тишины - стать громогласным, чтобы никто не узнал.
Свобода.
- Нет, - ответил Вейдер. - есть эмпаты, есть алиены, есть одаренные и им не обязательно видеть глаза, лицо. Они все и так понимают.
Первое открытие: голос. Она слышит живой голос. Его. Настоящий. Приглушенный, бархатный. Странно, мысленный голос совпадал с тем, что звучал вслух. Возможно, просто потому что, она не слышала этот?
Наконец-то решиться поднять глаза и заглянуть в лицо. Бледное. Бледнее стен, словно высеченное из мрамора. Настолько белое, что серый лед глаз кажется почти черным.
- Энекин, - она, глядя на него, произнесла это имя вслух - как бы примеряя. Удивленно. Изумленно. Недоверчиво. Раньше она затруднялась сочетать Лорда Вейдера с Энекином Скайуокером - даже после его собственных слов. Сейчас эта задача стала одновременно и проще, и сложнее.
Энекин - казалось, это лицо давно стерлось из памяти. Они не были близки... фактически - даже не были непосредственно знакомы. Мон думала, что забыла его давно и очень прочно... ан, нет. Мы вообще ничего не забываем, просто складываем информацию в тайники памяти, откладываем до срока. А потом, - бац! - вспоминаем, часто не к месту и не ко времени. Вот и сейчас - она глянула на это бледное лицо, и перед мысленным взором возник тот, другой образ двадцатилетней давности. Совсем иной. Непохожий. И все же - он.