«Понимаю, но - объясни».
Тень улыбки вместо ответа. Форсъюзер. Отличающийся - но не чужой. Пугающий - но притягивающий к себе как магнит. Почти незнакомый - но успевший стать близким. Человек, который понимает ВСЁ - даже то, что не понимает она. И главное - принимает это без осуждения. Печали, радости, страхи, тревоги, ценности, убеждения - все то, что составляет понятие «Я», неотделимое от твоей природы, как кожа от тела. Ведь мы такие, как есть. К чему гонятся за миражами, когда правда - вот здесь, рядом.
- Энекин: мне не близки его метания, его переживания. Я их помню, но не разделяю. Даже - не всегда понимаю. Точно так же я могу помнить и чужую историю. Прочитав досье, книгу, посмотрев фильм, наконец.
- Не понимаете? Но как такое может быть?
- Хм, наверное, неправильный термин. Просто мне чужда подобная логика. Все страхи того: юноши кажутся мне смешными, а цели - эфемерными. Я бы вел себя иначе на его месте.
- Абсурд. Вы и были на его месте.
- Но тогда я был им, а не собой. Окажись я, нынешний, вобравший весь опыт прошлого, в тех ситуациях - всё было бы иначе.
- Вам только кажется.
- Нет. Ведь, человек пять минут назад - уже не тот, что сейчас. Мон Мотма, которая оказалась на Тантиве, и которая сейчас находится здесь - уже не один и тот же человек. Хотя внешне... это только кажется, что все неизменно, но на деле это не так. Вот ответьте сами: вы, сейчас, повторили бы свои поступки?
- Если бы мне оставили память? - и в ответ на утвердительный кивок, - Что-то, возможно, - да, а что-то и категорично - нет.
- А если взять десятилетия?
- Теперь я понимаю. Но мне бы хотелось, чтобы вам от Энекина осталось что-нибудь.
- Что-нибудь - это что?
- Обязательность. Надежность.
Сказать «надежность», а подумать: «внимательность, забота».
- Это все останется от Вейдера.
Ответ на ее мысли? Слова? Желания?
Арест дал мне меня. Уединения со своими мыслями.
Я шла по инерции много лет. Спала и проснулась только перед смертью. Во всяком случае, я думала, что рано или поздно меня казнят.
Я думала и вспоминала. И мне действительно не хотелось бежать. Я была мертва, а, ожив, долго не могла понять, что со мной. Что не так.
Я бы понимала бы еще сколь угодно долго.
Но тот день переломил все.
Забота.
Мне хотелось найти что-то положительное в тебе. И я нашла. Ты перевербовал меня просто фактом своей просьбы.
Я отвыкла быть одна. Отвыкла от своей самодостаточности. Мне нужно видеть тебя рядом. Слышать голос. Я не знаю, смогу ли остаться надолго без тебя.
Когда рядом нет тебя - нет и меня. Мне все равно: что я, где я. Хочу ли есть, ли спать.
А поняла я это, когда ты попросил меня выпить снотворное.
Не приказал. Попросил.
Даже если я узнаю, что тот молодой лейтенант ошибся, и ты на самом деле отдал приказ, а не просьбу.
Не важно.
Потому что, все произошло раньше. Много раньше. В начале моей политической жизни.
Тоненькая девочка с огненной копной волос. Я всегда была рыжей. Чужой для всех. А еще я всегда была умной. И когда я смотрелась в зеркало и вздыхала, что не похожа на очередную идеальную красавицу, модную либо у нас на Чандриле, либо на Корусканте, то кто-нибудь непременно подавал реплику: Зато ты умная.
Я никогда не была одна наедине с собой. Обычно рядом были люди. Охрана, помощники, секретари.
Зато ты умная.
Фраза, от которой сводило скулы и хотелось что-то сделать. Разбить зеркало, либо крикнуть, что хочу быть дурой.
А еще мне хотелось остаться наедине с собой. И когда это случалось - я была почти счастлива.
Я представляла себе тот идеал, того человека, которого смогу полюбить. Это была маленькая отдушина. Нерациональная и пустяковая, но порой она приводила меня в равновесие. Мой спокойный и рассудительный характер зависел от двух вещей: умения отвлекаться и мечтать.
Но голос рассудка, логичный до тошноты потом обычно наказывал меня, говоря, что такого человека не существует.
А сейчас тот же голос ехидно подначивает:
«Человека, может, и нет, зато вот ситх - очень даже существует!»
Да, ситх существует.
И если он скажет: «Ты умная», то в его голосе не будет сожаления или упрека. Первый раз около тебя человек, который может это признать, не ощущая себя неполноценным.
- Вейдер. Ваше имя. Давно ваше. Сколько же лет?
- Почти двадцать. Если не считать два безымянных года, когда я был вне жизни и смерти. Поэтому сейчас еще не так плохо.
- Хм. Как давно Милорд смотрелся в зеркало?
- Разве это важно?
- Вчера? Месяц назад? Или год?
- Как вы могли заметить, тут зеркал нет. А там где они есть - я отражаюсь в шлеме и маске. Потому как снять могу все это только здесь. Или на Корусканте у Линнарда.