Граф Гамилианский внушительно произнес:
— Долг каждого честного подданного королевства — повиноваться своему сюзерену, выполнять все его приказы и стараться угадывать невысказанные желания.
— Но король далеко. Откуда мы узнаем о его желаниях?
— От королевских наместников и доверенных слуг.
— То есть от дворян? — уточнила Комета. — Вы будете взимать налоги от имени короля, вы позаботитесь о том, чтобы народ исправно оплачивал содержание абсолютно не нужного ему государственного аппарата.
Эрдаван презрительно скривил губы:
— Я не торговец и не приказчик, чтобы обсуждать подобные низменные вопросы. Дело дворян — славные деяния на войне…
— То есть вы и в войну нас втянете, чтобы вам не было скучно, — насмешливо произнесла Комета, обводя глазами всех собравшихся в трактире. — Вам мало того, что вы станете хозяевами на нашей земле и превратите нас в своих послушных слуг. Вы еще заставите нас сражаться и погибать ради вашего развлечения, или, что еще хуже, ради захвата новых земель. Вы потребуете чтобы мы, ваши рабы, убивали других людей и нелюдей, которые, в отличие от нас, не покорятся вам по своей воле.
Граф побледнел от гнева и нервно стиснул рукоятку шпаги. Комета сделала вид, что не заметила этого движения, повернулась к Эрдавану спиной и обратилась к священнику:
— Теперь ваша очередь. Как вас зовут?
— Отец Балимолт, — представился тот, не вставая.
— Чей отец? — переспросила Комета.
— Я отец и пастырь всякого живого существа, принявшего слово божье, обратившегося в святую триединую веру и ставшего частью паствы Триединой церкви.
— А что надо сделать, чтобы стать частью Триединой церкви?
Священник решил, что преуспел в своей агитации, и с воодушевлением заговорил:
— Для начала надо пройти обряд триединеия. Святой отец своим благословенным символом веры очистит твое тело от скверны, совершив три надреза: два на груди и один на животе. Шрамы от этих надрезов станут свидетельством того, что ты обрела милость в глазах Шира-Вада-Дагна.
Поясняя свои слова, отец Балимолт взялся рукой за треугольник, висевший у него на груди. Оказалось, что это не цельнокованый предмет, а своеобразный нож в ножнах. Нижняя сторона треугольника служила поперечной рукояткой, тогда как две другие были остро отточены. Именно этот треугольный нож священник называл «символом веры» и им собирался полосовать тела новообращенных.
— И это все? — спросила Комета. — После этого моя душа будет спасена?
— Обряд триединения — лишь первый шаг на пути к очищению души. Тебе простятся твои прежние невольные прегрешения, но всю оставшуюся жизнь ты должна будешь каяться за грехи новые.
— Что же Триединая церковь считает грехами?
— Смертоубийство, сквернословие, хищение, употребление пищи, питие жидкостей, совокупление, вожделение…
— Стоп, стоп! — перебила священника Комета. — Со смертоубийством и хищением я еще согласна, но питание и продолжение рода — это совершенно естественные потребности любого живого существа. Почему же они приравниваются к преступлениям?
— Любое ублажение собственной плоти есть смертный грех! — воскликнул отец Балимолт.
— То есть, жизнь — это грех? — прищурилась Комета.
— Ты совершенно верно поняла суть триединой веры, дочь моя! — просиял священник.
— Я еще не твоя дочь, — оборвала его восторг Комета. — Мне бы хотелось узнать, в чем будет заключаться покаяние за мою греховную жизнь?
— Ты должна будешь постами и молитвами очищать свою душу, в чем тебе с радостью поможет Триединая церковь. Ибо, как заповедал нам милосердный Шир-Вад-Дагн…
— Сколько это будет стоить? — Комета посмотрела прямо в глаза священника.
Тот слегка растерялся и ответил:
— Паства Триединой церкви регулярно дарует своим святым отцам треть всех своих доходов. Кроме того, особенно ревностные и праведные почитатели Шира-Вада-Дагна не ограничиваются сим скромным вкладом и ради спасения своей души жертвует на нужды церкви все свое достояние.
— Треть доходов! — Комета подняла палец и повернулась к деревенским представителям: — Запомните эту цифру, уважаемые.
После чего она обратилась к последнему послу:
— Какова твоя должность и как тебя зовут?
— Я Паор Диаклат, нотариус Земельной Коллегии его величества короля Нарданала.
— Зачем ты здесь?
— Мне поручили определить размеры этих земель и рассчитать причитающийся с них налог.
— Вы слышите?! — Воскликнула Комета, обращаясь к нелюдям. — Вы еще не стали подданными короля, а ваши земли уже описывают.