Людей еще не было видно, так как дорога шла наверх змейкой, петляя между неровностями гористой местности. Но вот над каменистой поверхностью блеснули металлические предметы. Комета пригляделась и поняла, что это наконечники копий и лезвия боевых секир.
Прошло еще несколько минут, и люди показались в полный рост. Первыми шли стрелки с большими тяжелыми ружьями. Они внимательно вглядывались в растительность на склонах гор и были готовы открыть огонь при первом же появлении нелюдей.
Следом за стрелками шли копейщики и секироносцы. Вначале Комета удивилась, что в эпоху огнестрельного оружия люди продолжают использовать эти устаревшие предметы вооружения. Но потом поняла, что фитильные ружья несовершенны и требуют много времени на перезарядку. А древковое холодное оружие позволяет сдерживать атаки врага и освобождает стрелков от необходимости вступать в ближний бой.
Стрелки и копейщики чередовались отрядами по двенадцать человек. Подобная тактика позволяла им в случае неожиданного нападения быстро развернуться в любую сторону, встретить врага смешанным строем, объединить и дополнить возможности своего оружия. Махир оказался точен. Комета и Хрумпин насчитали четыре дюжины стрелков и четыре дюжины копейщиков.
Следом за пехотой двигалась конница. Ее возглавлял сам граф Эрдаван Гамилианский. Рядом с ним ехал знаменосец с развернутым полотнищем, на котором был изображен герб графа: рука в латной рукавице, сжимавшая рукоять сломанного пополам меча, по лезвию которого стекала кровь. Конных воинов насчитывалось две дюжины. Все они носили кирасы и шлемы. Кроме шпаг и пистолетов, некоторые держали в руках длинные пики.
Пехотинцы были защищены не так хорошо, как кавалеристы. Лишь несколько человек имели кирасы и металлические шлемы. Большинство было одето в длинные камзолы и широкополые шляпы.
Позади конницы двигался обоз из шести больших телег, каждую из которых тянула пара лошадей. Телегами правили возницы, которых в расчет можно было не принимать. В обозе также находился и паланкин отца Балимолта, который несли четыре кентавра-триединиста.
Хрумпин внимательно рассмотрел вереницу пеших и конных людей и сказал Комете:
— Похоже, граф Гамилианский был готов к тому, что деревня откажется подчиниться добровольно. Он привел с собой свой отряд и оставил его неподалеку в долине.
— Почему же он не атаковал сразу?
— Не знаю. Может, его посольство на самом деле было разведкой? Граф знал, что нелюди никогда не нападут на мирных послов, и лично явился в деревню, чтобы определить количество жителей и наметить пути наступления.
— Ну, что же, он сейчас узнает, что нелюди способны объединиться и дать отпор непрошеным гостям, — заявила Комета.
Дождавшись, пока большая часть пехоты проследует мимо места засады, девушка вышла из кустов на открытое пространство и громко крикнула:
— Куда вы так торопитесь, храбрые воины?
Первые солдаты из колонны пехоты были уже достаточно далеко, поэтому не заметили появления Кометы и продолжали идти по направлению к деревне. Ближайшие воины остановились. Стрелки взяли наизготовку свои ружья и раздули тлеющие фитили. Но выстрелов не последовало. Солдаты с удивлением смотрели на юную полуобнаженную девушку и косились на своего командира, ехавшего позади.
Граф Эрдаван Гамилианский поднял руку, приказывая следовавшей за ним коннице остановиться, и с подозрением оглядел кусты за спиной Кометы. Но древоточцы затаились у корней сквател, а Хрумпин спрятался за толстым стволом одного из деревьев.
Граф, видимо, был не очень высокого мнения о стратегических способностях нелюдей, поэтому решил, что опасаться нечего.
Он приказал двоим ближайшим всадникам:
— Притащите мне эту девчонку!
Те повернули коней и начали взбираться по склону.
Комета, не отрывая глаз от приближавшихся людей, тихо сказала прячущимся за кустами древоточцам:
— Когда они подойдут поближе, валите на них одно или два дерева. Не больше.
Всадники поднимались в гору довольно быстро. Они весело переговаривались и оценивающе поглядывали на девушку. Люди даже не попытались обнажить шпаги или достать пистолеты. Комета сделала несколько шагов назад, чтобы ее не задели ветви падающих сквател.
— Давайте! — крикнула она.
За спиной Кометы вначале послышался хруст подгрызаемой древесины, затем раздался треск последних лопнувших волокон. Девушка обернулась, чтобы в случае необходимости увернуться от падающего дерева. Но этого не потребовалось — древоточцы могли завалить любое дерево так, чтобы его вершина попала на вбитый в землю колышек.