Последнее время

2004 год

«Словно на узкой лодке пролив Байдарский пересекая…»

Словно на узкой лодке пролив Байдарский пересекая, Вдруг ощутишь границу: руку, кажется, протяни — Там еще зыбь и блики, а здесь прохлада и тишь такая. Правишь на дальний берег и вот очнешься в его тени. Так я вплываю в воды смерти, в темные воды смерти, В область без рифмы — насколько проще зарифмовать «Der Tod», Словно намек — про что хотите, а про нее не смейте; Только и скажешь, что этот берег ближе уже, чем тот. Ишь как прохладою потянуло, водорослью и крабом, Камнем источенным, ноздреватым, в илистой бороде,— И, как на пристани в Балаклаве, тщательно накорябан Лозунг дня «Причаливать здесь»; а то я не знаю, где. Все я знаю — и как причалить, и что говорить при этом. В роще уже различаю тени, бледные на просвет. Знаю даже, что эти тени — просто игра со светом Моря, камня и кипариса, и никого там нет. А оглянуться на берег дальний — что мне тот берег дальный? Солнце на желтых скалах, худые стены, ржавая жесть. Это отсюда, из тени, он весь окутан хрустальной тайной: Я-то отплыл недавно, я еще помню, какой он есть. Вдоль побережья серая галька, жаркая, как прожарка. С визгом прыгает с волнолома смуглая ребятня, Но далеко заплывать боится, и их почему-то жалко; Только их мне и жалко, а им, должно быть, жалко меня. Так я вплываю в темные воды, в запах приморской прели. Снизу зелено или буро, сверху синим-синё. Вот уже видно — заливы, фьорды, шхеры, пещеры, щели, Столько всего — никогда не знал, что будет столько всего. Камень источен ветром, изъеден морем, и мидий соты Лепятся вдоль причала. Мелькает тропка. Пойдем вперед. Славно — какие норы, какие бухты, какие гроты. Жалко, что нет никого… а впрочем, кто его разберет.

2004 год

«Жил не свою. Теперь кукую…»

Жил не свою. Теперь кукую, все никак не разберу — как обменять ее? В какую написать контору. ру? Мол, признаю, такое горе, сам виновен, не вопрос, был пьян при шапочном разборе, взял чужую и унес, и вот теперь, когда почти что каждый вздох подкладку рвет, — прошу вернуть мое пальтишко, а в обмен возьмите вот. Я не сдавал ее в кружало, не таскал ее в кабак. И не сказать, чтоб слишком жала, — проносил же кое-как до тридцати семи неполных, не прося особых прав, не совершив особо подлых и не слишком запятнав. Тут брак какой-то, там заплата, что хотите, крепдешин. Тут было малость длинновато, извините, я подшил. Но, в общем, есть еще резервы, как и всюду на Руси. Иные чудища стозевны скажут — сам теперь носи, но до того осточертело это море дурачья, получужое это тело и душа незнамо чья, и эти горькие напитки (как ни бился, не привык), и эти вечные попытки приспособить свой язык, свои наречия, глаголы и служебные слова — под эти проймы, эти полы, обшлага и рукава, но главное — под эти дырки, дешевый лоск, ремень тугой… И «Быков» вышито на бирке. Но я не Быков, я другой! Причем особенно обидно, что кому-то в стороне так оскорбительно обрыдла та, моя! Отдайте мне! Продрал небось, неосторожный, понаставил мне прорех, — а ведь она по мерке сложной, нестандартной, не на всех, хотя не тонкого Кашмира и не заморского шитья… Она моя, моя квартира, в квартире женщина моя, мои слова, мои пейзажи, в кармане счет за свет и газ, и ведь она не лучше даже, она хуже в десять раз! И вот мечусь, перемежая стыд и страх, и слезы лью. Меня не так гнетет чужая, как мысль, что кто-то взял мою, мою блистающую, тающую, цветущую в своем кругу, а эту, за руки хватающую, я больше видеть не могу.

Но где моя — я сам не ведаю. Я сомневаюсь, что в конце она венчается победою и появляется в венце. В ней много скуки, безучастности, что вы хотите, та же Русь — но есть пленительные частности, как перечислю — разревусь. Я ненавижу эти перечни — квартира, женщина, пейзаж, — за них хватаюсь, как за поручни в метро хватается алкаш; ну, скажем, море. Ну, какая-то влюбленность, злая, как ожог. Какой-то тайный, как Аль-Каеда, но мирный дружеский кружок. А впрочем, что я вам рассказываю, как лох, посеявший пальто, — про вещь настолько одноразовую, что не похожа ни на что? Похожих, может быть, немерено, как листьев, как песка в горсти. Свою узнал бы я немедленно. Куда чужую отнести?