Повелитель роя задрожал, вокруг покрытой шипами головы возникла сияющая корона. Он поверг и бросил врагов на колени: у кого-то под псионическим давлением взорвалась голова, иные превратились в иссохшие мумии, инквизитор, несмотря на почти полностью аугментированное тело, казалось, просто запнулся и упал. Но он так и не поднялся. Громовой молот – символ Империума и знак того, что звёзды принадлежат человеку – остался лежать в луже ихора.
Только двое смогли пробиться сквозь всесокрушающую мощь повелителя – Анрайс де Ле Стат и Торгнюр Шумный.
Анрайс пригнулся – костяная сабля пролетела над головой. Капитан ударил вслед цепным топором – чужак взвыл, лишившись и оружия, и конечности.
Повелитель приблизился и хотел уже растоптать надоедливое насекомое, но потерял равновесие. Это Торгнюр разбежался и ударил силовым кулаком по ноге твари так, что обломки костей порвали плоть.
Повелитель роя упал на колено, но отбросил скальда изувеченной конечностью. Анрайс тем временем перехватил топор обеими руками и ударил по брюху твари – во все стороны полетели обломки панциря. Капитан схватился за края раны, выдрал одну пластину, другую, собирался выпотрошить чужака, когда…
Костяная сабля прошла сквозь кирасу. Анрайс не сдержал крика, попытался стащить себя с лезвия, но жизненные силы стремительно покидали его. Кровь Сангвиния дождём струилась из широкой раны.
***
Фиал наполнился.
На последнем кольце, перед самой чашей стеклодув изобразил следующую картину: все ангелы, ранее упивавшиеся страданиями, пали. Остался лишь один, самый жадный и смертоносный. Ему недостаточно было врагов, поэтому предатель иссушил ещё и братьев. Кровопийца насытился, а черепа преподнёс рогатому великану.
Маркиз Аамон, поборник Кхорна, воплотился.
14
Костяная сабля превратила чёрный панцирь в крошево, а внутренние органы в кашу. Анрайс вцепился в лезвие, чтобы вытянуть его из раны, но боль ослепляла, а силы таяли.
И внезапно… всё прошло.
Повелитель пронзил Анрайса саблей, как насекомое булавкой, но капитан не чувствовал ничего, кроме приятной прохлады и умиротворяющего спокойствия.
Наверное, именно так и уходят к Богу-Императору.
Время застыло, и Анрайс мог во всех подробностях изучить мерзкую морду чужака: острый гребень, наполненные ненавистью жёлтые глаза с чёрными вертикальными зрачками, широкую вытянутую пасть, которую по бокам окаймляли кривые мандибулы.
– Чтоб ты сдох, – пожелал десантник.
– Всё в твоих силах, – раздался громкий голос того, кто привык повелевать.
Анрайс поморщился и стиснул зубы.
– Ты опоздал, демон, – сказал Анрайс. – Это моя последняя битва. Скоро я отправлюсь к Императору.
На плечо повелителя роя опустился маркиз Аамон, который больше не использовал иллюзии, чтобы скрыть истинный облик.
Бледная кожа: ни одного волоска, но зато без меры разнообразных рубцов и глубокие морщины. Они переплетались и создавали впечатление лунной поверхности, которую избороздили тысячи метеоритов. Маркиз Аамон не моргал – блеклые, выцветшие глаза видели Анрайса насквозь. Длинные широкие и немного заострённые уши придавали демону сходство с летучими мышами.
Маркиз Аамон был облачён в мантию из кожи жертв – тот тут, то там, на рукаве или в полах Анрайс видел содранные лица с зашитыми ртами и глазницами.
Руки демона – четырёхпалые с острыми когтями и перепонками. Ноги – клешни, настолько широкие, что можно схватить даже взрослого грокса.
– Есть другой путь…
– Даже слушать не буду! Ты не сломил меня раньше, не сломишь и сейчас!
Маркиз Аамон обнажил в ухмылке конические зубы.
– Как там было... – проговорил он, отведя взгляд и взявшись рукой за острую челюсть. – Порой ради Императора…
С каждым произнесённым словом Анрайс словно бы погружался всё глубже в прорубь самой морозной зимой где-нибудь на Фенрисе или Вальхалле.
– …нужно жить. Жить, терпеть муки, ха-ха. И молиться о спасении собственной души.
– Но…
– Ты мой, Анрайс. Просто… Владыка посоветовал мне подождать.
– Но как же?!
– Ты сам призвал меня, – произнёс демон.
Он спрыгнул с плеча повелителя роя, мягко опустился на верхнюю правую конечность, которая оканчивалась саблей, и прошагал к Анрайсу. Демон присел, потянулся к смертельно раненому десантнику – тот попытался отпрянуть, избежать прикосновения нечистого, но не сумел. Маркиз Аамон отомкнул шлем от доспехов и провёл когтем по вытатуированным рунам, окаймляющим голову Анрайса.