– Тогда я понесу тебя на руках.
У Мизуки вырвался короткий смешок.
– Проводишь? – спросила она.
– Конечно.
Мизуки попрощалась с Керо, и молодые люди отправились в глубины Дома Тысячи Огоньков. Девушка на самом деле стала клевать носом, и Итаро приобнял её, наслаждаясь ароматом ириса и фиалки её волос. И запах, и сама Мизуки странно успокаивали Итаро. Согревали руки, которые, как порой казалось, он никогда не мог до конца отмыть от крови.
На этот раз заброшенный склад Мизуки уже не выглядел таким уж заброшенным. Из дымовой трубы вырывались клубы облаков, а на пороге стоял сгорбленный пожилой мужчина, морщинистый, но с до сих пор иссиня-чёрными волосами и вислыми усами. Итаро издали так и не определил, зол ли он или же это обыкновенное выражение лица.
– Мизуки! – крикнул мужчина. – Марш в спальню! Какой стыд! Ты едва его знаешь!
Отец Мизуки разразился продолжительным кашлем, таким сильным, что даже побагровел. Девушка потупилась, но исполнила приказ без колебаний, даже не поглядев на Итаро. Пожилой мужчина же посмотрел с ненавистью на молодого человека.
– Хаттори Норайо, – представился он после продолжительного "зрительного" поединка. – А ты, я думаю, причина, по которой моя девочка не высыпается последние пару дней?
– Итаро Тёбэй, – поклонился юноша. – Вы верно думаете, Норайо-сама.
Отец Мизуки проскрипел зубами.
– Тёбэй, говоришь… значит, Горо – твой отец?
– Да, Норайо-сама.
– А ты знаешь, что именно благодаря ему я и оказался здесь? Выброшенный во тьму, как можно дальше от Тысячи Огней?!
– Нет, господин, – покачал головой Итаро.
– Ваша семья… все вы, ублюдки-борёкудан, только и делаете, что берёте, берёте, берёте! Бешеные псы…
– Папа…
Мизуки, видимо, услышав зарождающуюся бурю, вышла на улицу.
– Иди в дом, непослушная девчонка! – выкрикнул старик, – и моли Императора о заступничестве!
– Я пропущу мимо ушей ваши оскорбления, – произнёс Итаро, – но я не позволю вам обидеть Мизуки.
– Итаро, просто уходи! – на щеках Мизуки появились слёзы.
Итаро и с места не сдвинулся. Норайо же засучил рукава своего мешковатого кимоно, и Итаро с запозданием заметил рукоятки мечей на поясе старика. Однако даже это не поколебало решимости молодого человека.
– Быстрее! – взмолилась Мизуки.
Противостояние разрешилось совсем не так трагично, как могло бы. Норайо вновь закашлялся, но уже так сильно, что, закатывая глаза, опустился на колено.
– Папа! – Мизуки рванулась к отцу и попыталась поднять его на ноги.
У обладательницы тоненьких, как веточки сакуры, рук это не получилось. Итаро, поглядывая на оружие Норайо, пришёл на помощь. Вместе они отнесли пожилого человека внутрь.
Этот дом умирал. Цвета пожухли. Циновки были истёрты тысячами шагов. Ширмы просвечивали, и, казалось, в них вот-вот появятся разрывы. Но этот дом умирал с достоинством. Ни следа грязи. Пыль не властвовала здесь, и, похоже, даже появлялась в этом месте только с письменного разрешения хозяев. Даже редкая мебель стояла как в строю, ни на один градус не отклоняясь от положенного места.
– Ми… Мизуки, – простанал Норайо. – Ф-ф-фукисаси… Ту… туда.
– Но там же холодно, – возразила Мизуки.
– Туда, – повторил Норайо.
Неожиданно для Итаро они вошли в кузницу. Даже более того, в кузницу, подготовленную к труду. В горне билось пламенное сердце, на которое невозможно было долго смотреть, а над мехами плясал воздух. У наковальни, замурованной в бетонный пол, лежали инструменты – разнообразные молоты, щипцы и самодельные приспособы. Впрочем, несколько гостей из современного мира тоже дожидалась руки мастера в углу: пневматический молот и несколько шлифовальных станков.
Молодые люди положили Норайо у горна. Пожилой мужчина отдышался и через несколько минут пришёл в себя.
– Мизуки, приготовь чай для гостя, – приказал он.
Взгляд его не стал мягче, но Итаро снова принял вызов. Правда, на этот раз он решил начать первым.
– Чтобы ни произошло в прошлом, господин Хаттори, я прошу у вас прощения, – поклонился он. – Мне очень нравится Мизуки, и я хотел бы, чтобы между мной с вами не было вражды.
Норайо молчал.
– Я не собираюсь отнимать у вас дочь, – продолжал Итаро. – Она свободна. Но…
Юноша собрался с духом. Он никогда не задумывался на следующими словами, но теперь их смысл стал ясным как никогда прежде.
– Но я бы хотел связать с ней свою жизнь.