В глазах старого волка засверкали искры.
– Вошли в большой зал Убийц Драконов. Трофеев за наше отсутствие стало в разы больше. Черепа сквигготов, головы эльдарских шагающих статуй, всякой другой твари по паре, а столы… столы, Варлам!
– Что ещё… – Варлам слушал с насмешливым выражением на лице.
– Ломились! Птица! Рыба! Мясо! Птица, фаршированная рыбой! Мясо, фаршированное птицей! Паштеты! Бухло!
Глаза Торгнюра заслезились.
– Всеотец, умеешь же ты порадовать… – полушёпотом добавил скальд, а потом продолжил громче. – Сразу полный рот всякой вкуснятиной набил. Проглотил, не пережёвывая. Схватил мёда и…
Он застыл на мгновение.
– Ну! – выдохнул Варлам.
– Это, блять, уже не наш мёд был! – прорычал старый волк. – Блеванул под лавку! Вместо приятной сладости, какие-то нотки горечи и запах, от которого у меня нос зачесался! И остальные братья тоже так! А эти... сосунки смотрят на нас и не понимают! "Что", – говорят, – "не так?!"
– И что было не так? – спросил Варлам.
– Это не тот мёд, что пили сто лет назад! Мы с братьями столы попереворачивали и подскочили к ярлу: "Что за дела?! Что вы с мёдом сделали, уроды?!"
А он такой:
"Древний рецепт", – это, кстати, не наш ярл был, ну, в смысле, не из нашего времени, а какой-то новый хрен – Эдмундом Златогривым его величали. – "Мы теперь в мёд гвоздику и имбирь добавлять стали". Гвоздику, Варлам! Имбирь, бля!
Гвардеец Ворона уже не сдерживался и посмеивался.
– Ну, как понимаешь, – продолжал скальд. – Логово наше ходуном в ту ночь ходило. Дело к крови шло! Неизвестно ещё, чем бы всё закончилось, если бы я не предложил разбудить Древних, чтобы расспросить про это "замечательный", сука, рецепт.
– Давай, не томи.
– Короче, железные жрецы подняли Эринга Кипящую Кровь. У него ещё оставалась пищеварительная система, да и со вкусом всегда было всё хорошо. Пришлось, конечно, немного разобрать саркофаг. И вот... представь. Почти три сотни обозлённых друг на друга Астартес: с одной стороны герои и воители ушедшей эпохи, с другой – говноеды и молокососы. А в середине – дредноут, ярл и кучка железных жрецов. Подвели Эрингу шланг ко рту, подставили воронку, влили пинту мёда и…
Он как закашлялся! Как заревел!
Расшвырял этих недоёбков, как котят!
Не успокоился, пока весь этот, так называемый, "мёд" не выкинули за ворота! После я схватил огнемёт и сжёг все запасы гвоздики и имбиря!
В импровизированном тренировочном кругу в этот миг завершилась схватка. Итаро не выдержал и рассмеялся, а Угэдэй воспользовался этим и провёл лезвием кровоточащую линию на груди мастера клинка. Алый ручей перепачкал комбинезон.
– Стоило пойти в Караул только ради того, чтобы услышать, какую дичь вы там на Фенрисе вытворяете, – улыбнулся Варлам.
– Это ещё не самая интересная в моей коллекции, – похвастался скальд.
– С этого дня, я думаю, тебя следует звать не Торгнюр Шумный, – произнёс молчавший до этого мгновения Геральт, – а Торгнюр Имбирененавистник!
– Ненавижу имбирь! – согласился Торгнюр.
– Да вроде нормальная такая специя, – пожал плечами Варлам. – Не сказать, конечно, что я часто её пробую.
Торгнюр пристально посмотрел на боевого брата.
– Ты пал в моих глазах!
– Эй! – прикрикнул Угэдэй. – Я вообще-то вашего мастера клинка завалил! Так вот!
– Ой, не заливай, – отмахнулся Торгнюр. – Если бы Итаро был глух, то закончил бы схватку в два счёта. Так ведь, Итаро?
– А?! – мастер клинка показал на свои уши. – Что?
– Вот-вот, – кивнул Торгнюр и перевёл взгляд на Угэдэя. – Тебе крышка, парень.
С места поднялся Геральт.
– Не против дуэли, Угэдэй? Пусть Итаро отдохнёт. А мне как раз размяться надо. Засиделся.
Одноглазый поманил его в круг, ограждённый скамьями, ящиками, бочками, разобранными стеллажами и всем тем, что космические десантники отыскали в своей "гостевой комнате" на борту "Блуждающих Огней". Астартес сражались без доспехов, которые в это время были на ремонте, и отключённым оружием, что ещё не развалилось на куски после разъедающей среды чумного болота Моря Душ.
За несколько дней оранжевый комбинезон Угэдэя побагровел и больше походил на лохмотья, тогда как одежда Геральта выглядела так, словно её только-только выдал квартирмейстер. На то была веская причина: кодиций всё время медитировал, в то время как одноглазый не мог сидеть без дела.
Геральт начал поединок из излюбленной стойки правостороннего быка, тогда как Угэдэй изобразил усталость и опустил палаш к полу. К удивлению кодиция одноглазый не бросился в атаку тут же, а терпеливо ждал. И Геральт не собирался разочаровывать его. Несколько коротких быстрых ударов с отскоком и довольная хищная ухмылка Угэдэя, когда тот отразил все эти попытки. Ответная контратака – довольно яростная – с брызгами искр и скрипом зубов. Рука у одноглазого была тяжёлой, поэтому Геральт решил больше не сталкиваться. Его психосиловой клинок и без того пострадал: почернел и оплавился в пламени непрекращающегося многочасового сражения во время путешествия со Скутума на Ягеллон.