– И я встречу смерть… без сожалений!
В Храме вновь стало светло, разве что свечи пришлось зажигать заново. Молчание затянулось на целую минуту, пока экклезиарх наконец не собрался:
– Славься, Император! Ты явил нам свою истинную силу! Отныне даже те, кто трусливо молчал и проявлял предательское сомнение, почувствуют Твоё пламя в своих сердцах! Отныне народ Литуаны будет с уверенностью смотреть в будущее, ведь Твой свет озаряет нам путь! Отныне у этой измученной земли появились свои Ангелы-защитники, и горе тому, кто придёт сюда с мечом! Славься, Император!
Экклезиарх подошёл к алтарю и сдёрнул покрывало.
– Бог-Император предвидел ваше появление, Ангелы! А поэтому сохранил для вас реликвии, которыми вы защитите богобоязненных людей Литуаны от ужасов космоса!
Многие из этих вещей могли привлечь внимание Ангела Смерти, пусть и выглядели они не лучше проржавевшего после сражения в Варпе оружия. Взгляд Анрайса остановился на крупном цепном топоре, рукоять которого венчала железная волчья голова. Итаро не мог не отметить искусности кузнецов, выковавших парные силовые когти, а Угэдэй с трудом подавил желание взмахнуть искусной саблей с драгоценными камнями в гарде, но Геральт не почувствовал ни удивления, ни тяги к какой-либо реликвии.
Только сковывавший холод.
Потому что от крупного фолианта, чья обложка была выполнена из человеческой кожи, веяло порчей. Настолько смрадной, что Геральт не решался сделать к книге хотя бы шаг.
Интерлюдия "Любовь"
С чего бы начать?
Ничего не приходит в голову.
Тишина.
Бронированное стекло не пропускает ни звука, хотя на такой высоте гуляют неистовые ветра.
Молчание.
Вавилон наказывает меня. С каждым днём головная боль всё сильнее.
Как обратиться к ним после тысяч, после десятков тысяч проповедей?! Как объяснить им… как снова обмануть?
Боже-Император, прости меня! Прости мои грешные мысли! Прости... пожалуйста, прости! Спаси!
Предательски дрожат руки. Пальцы одеревенели.
Порвал краешек одной страницы.
Проклятье! Даже Черноголовых казнили за подобное святотатство!
Но ведь… но ведь Верховному Жрецу сделают поблажку, не так ли? Есть вещи, о которых стоит волноваться больше, чем о рваных страницах пыльного фолианта.
Сосредоточься. Твоего слова ждут миллиарды!
Или... уже только миллионы?
Стоп. Быстрее. Быстрей! Звезда скоро скроется за горизонтом, а ты ещё не произнёс ни слова!
Давай! Расскажи!
Утешь работяг. Они надрываются на заводах без какого-либо смысла и надежды.
Пообещай матерям, что у их детей есть будущее!
Посули солдатам место в воинстве Бога-Императора!
Боже... прости меня.
Если задуматься… я всю жизнь богохульствовал и даже не осознавал этого.
Трачу ещё несколько драгоценных мгновений, чтобы понаблюдать за полумесяцем, который в манящем и загадочном пурпурном сиянии исчезает из мира.
И ещё несколько мгновений.
И ещё.
Боже… он прекрасен! Этот вечно молодой принц поворачивается, поддёргивает тёмную мантию с драгоценными камнями далёких звёзд, подмигивает мне и ждёт, что я провожу его добрым словом.
Словом Бога-Императора.
В дверь осторожно стучат. Ещё немного, и мои помощники потеряют чувство такта. Они высадят хрупкую преграду и прогонят меня, потому что каждый, даже на пороге апокалипсиса, хотел бы стать Верховным Жрецом Вавилона.
Стать последним Верховным Жрецом Вавилона.
Прочь!
Прочь, проклятые слабые мысли! Мы победим! Никто не станет последним! Вавилон будет жить! Чужацкой мрази не выстоять против воинов Бога-Императора!
Швыряю любимую и ненавистную книгу. Давлю в себе неуверенность перед тем, как произнести первое слово вечерней молитвы. Историки ещё не раз припомнят мне молчание в тот миг, когда люди нуждались в поддержке больше всего.
Историки, ха!
– Какого же Бога имеем мы? – спрашиваю я.
Голос дрожит. Он тоже предатель.
Каждое колебание голосовых связок, каждое движение языка, шум воздуха, что перемещается изо рта в лёгкие и обратно – всё это попадает в ловушку священных механизмов Культа Омниссии и разносится по всему зиккурату. Внимание ко мне колоссально.
Меня бьёт дрожь.
Цепляюсь за это чувство и продолжаю:
– Какого же Бога имеем мы? Творца земли и небес, всего сущего. Защитника рабов своих богобоязненных от мерзости чужаков и смрадного зловония предателей. Вечного победителя!