– Разве ты не запретила…, – начала было вопросительно чуха, но Петулия её перебила:
– Ну, конечно! Я так и знала! Я запретила… Можно подумать, ты засыпала меня грамотами – по дюжине на день. Да мне было так одиноко! На меня так всё обрушилось… Мне было так тяжело… И Жезл, и Венец… – Чома остановилась над ларцами с поясами, перевязями и лентами, покопалась в рукаве, вытащила невесомый платочек, понесла к глазам, не донесла, – Стар, наконец! Ты воображаешь, что это так легко – всё разом? Ты представить себе не можешь, какое это испытание – взвалить на себя целый Мир! А ты носилась со своим Мечом! – Помахала кулачком с зажатым в нём платочком над тёмной, старинной, шитой серебром перевязью. – Каталась туда-сюда… И не писала!
Петулия приподняла с нарядного вороха верхний пояс, горестно поникла над ним, потом бессильно уронила его обратно в ларец и, наконец, приложила скомканный платочек к носу. Яромира почувствовала себя виноватой:
– Прости, я думала, я тебе больше не нужна. Ну, не сердись…
– Да ладно. – Платочек исчез в рукаве. – Мы же подруги. Я там тоже на тебя сгоряча… Но ведь ты же на меня не сердишься, нет?
– Нет.
– Ах, как хорошо, что мы встретились! Ты надолго? Мы сейчас же едем ко мне в гости. И не спорь. Я совершенно одна. Стар ещё неделю будет гонять своих бродяг. Все маги Собора – у Тимуса в нашем капище. Обсуждают новую броню. А от гвардейских парадов я уже так устала… Никто не помешает нам наговориться. Можно устроить бой в твою честь, пир и гонки. Посмотришь дворец. И я хочу сделать тебе кучу заказов.
– За заказы я беру дорого. Не дешевле придётся взять и с державного дома, иначе стыдно перед цехом.
Яромира уже заворачивала в бесценное покрывало Катерининой работы приглянувшиеся венценосной чине кошель с видом Терема и занавесь в узорах с изображением дикоцвета, уложила всё в такую же дорогую суму. Чома, следя за руками догадливой подруги, не смогла скрыть удовольствия, но ещё больше просияла, когда чуха повернулась со свёртком к ней со словами:
– Но вот это – подарок, не отказывайся. Я тебе ещё никогда ничего не дарила…
Два дня Петулия таскала чуху по дворцовым палатам и садам, поражая роскошью и размахом развлечений, наслаждаясь собственным гостеприимством.
А на третий день пришло донесение о досрочном возвращении Стара из северных дебрей Приграничья и об ожидаемом прибытии в столицу нового держателя Порубежья. По тому, как венценосная чина рассердилась на осколки зеркальца, выскользнувшего из её рук при этом известии, по охватившей её напускной беспечности, с какой она, приняв грамоту, отмахнулась от гонца, а также по тому, как заметалась по дворцу невидимая и не слышимая до сих пор дворня, натирая до ослепительного блеска полы и подсвечники, Яромира поняла, что ей пора откланяться. Что её присутствие при встрече чомы с обоими возлюбленными будет излишне.
– Ты знаешь, мне, пожалуй, пора домой, – сказала она взволнованно копавшейся в ларце с украшениями Петулии. – На тебя сейчас навалится столько дел. Тебе просто будет не до меня…
Та, задетая за живое чуткостью ли подруги, проницательностью ли – всё равно, поначалу и слышать не захотела об её отъезде:
– Ты, наверное, вообразила, что меня так волнуют его дела в столице? Ну, ты понимаешь, о ком я… Представь себе, вовсе нет! Меня беспокоит Стар. Он даже в Тереме ещё не был. А он собирался. Конечно же, я беспокоюсь: что случилось, к чему такая спешка, и всё такое… Может, в Крепости что новое разведали, и опять понадобился срочный союз против цангов? Так мне доложат, всё разъяснится, и нам с тобой это совершенно не помешает! Да и какое мне дело до их прибытия? Тоже мне, радость… И это ещё не повод для разлуки с подругой, которую я не видела целый год!
Но Яромира, живо припомнив приём в мокрой палатке держателя на третьей засеке, покачала головой:
– Да, но если вдруг речь зайдёт о большом походе, мне нужно быть готовой к вызову Лара. Ведь ты же не хочешь, чтобы я нарушила Долг Меча?
– Между прочим, этот долг – в служении державному дому! Прежде всего. Но если тебе так хочется бросить меня среди этих воинственных эгоистов… Я ничего не хочу запрещать или приказывать тебе. В конце концов, держателя Порубежья я обязана принять… И вовсе не потому, что… Просто так надо! А ты вольна не встречаться ни с ним, ни с его другом. Уверена, тебе это удовольствия не доставит. Конечно, я не стану принуждать тебя к этой встрече. Поступай, как знаешь… Я передам с тобой для матушки сундучок. И вот твоя шкатулка, которую ты так беспечно бросила в капище, умчавшись сражаться… Я добавила сюда ещё кое-что – тебе понравится. Ах, Мирочка, мне порой так невыносимы мои венценосные обязанности! Ну, целуй меня здесь, и я тебя немного провожу…