– А может быть я, как уроженец Мира… – начал было Дэл, но осекся, увидев печальную улыбку Тимуса.
– Сколько их было на моей памяти – уроженцев Мира…, – вздохнул старый маг.
– Но ведь я уже творил все четыре заклятия держателя! Сам. Значит, использовал высшую магию. И ничего не почувствовал.
– Ну, что ж, – Тимус пожал плечами. – Это говорит лишь о том, что свободно накладывать таковые заклятия тебе разрешено. Равно как и сражаться с цангами в своё удовольствие. Тебе повезло, мой мальчик. Призвание совпало с разрешением. Аргусу же не просто было позволено в совершенстве овладеть боевой магией – он был обязан сражаться. Обязан. Не щадя себя, не смея уклоняться от участия в сражении. Даже видя неизбежную смертельную угрозу для себя лично, он должен был принять самый страшный бой. В самом пекле. Другой при таком условии так и вообще не вышел бы на поле брани, отрёкся б от магии и связанных с ней обетов, а он… Вот такая плата.
Старый маг грустно поник, думая о чем-то своем. Дэл молчал, не осмеливаясь прерывать его размышления.
– Да, так о чём мы? – очнулся Тимус. – Как тебе узнать, чем ты заплатишь? Это ты наверняка узнаешь лишь тогда, когда придет время платить. Не раньше.
Повисло молчание. Нарядная руна, потихоньку отлепившись от бумаги, выпустила ножки и проворно поползла со строчки по свитку, перебралась на стол, засеменила к краю. Старый маг пришлёпнул её к столу, ухватил за ножку, водворил на место, разгладил ладонью, приложил к ней печать. Руна стала как руна, только чуть в стороне от первоначального своего места на бумаге. Раньше она смотрелась краше, подумалось Дэлу, и чего рыпалась?.. Самой страшной Расплатой он теперь счёл бы утрату Кристалла, ещё – невозможность отомстить Никтусу. Но не легче казалось принести в жертву и Стара.
– У меня пропал друг, – наконец признался он. – Это – плата?
– А, тот подсунутый нам Никтусом первый витязь? Не думаю. Разве он много для тебя значит? О! прости старика, если обидел… Ну, по молодости-то чувств оно, конечно, и много…
Он сочувственно смотрел на смущённого собеседника. Дэл как раз смятенно признался себе, что, да, друг – только что в мысленной расстановке жертв по степени значимости – действительно оказался на третьем лишь месте.
Старый маг покачал головой:
– Нет, скорее всего, плата будет иной. И неожиданной…
Дэл закусил губу. К чему это уточнение? Разве он ждал беды для Стара?
– Не огорчайся загодя, дружок, – ласково сказал Тимус. – Кто знает, может, тебе всего-то-навсего нельзя рубить деревья на берегах Заслонки?
Дэл хмуро кивнул, не то соглашаясь, не то благодаря за разъяснения, не то прощаясь, и Тимус оборвал связь. Блюдце потемнело, но молодой маг долго не отводил взгляда от темного матового круга. Он думал о том, что если вдруг его платой окажется запрет на месть Никтусу – конечно же, он этого не переживет. А месть без Кристалла была невозможна… О Старе он теперь не думал.
Наутро держателю доложили, что очередная вылазка врага на засеке у Двух излучин сопровождалась странным событием – наблюдатели видели бойца на шумилке. Добро бы был свой… Но та, засека в болотах между двумя речными излучинами, местом считалась серьезным, и дозоры там состояли сплошь из магов на локках. Зелёных шумилок там не лётывало. Так что выходило: был он с той стороны, цангов был шумилка. Только откуда б у них взялся настоящий верховой дракон?.. В общем, дозорные сообразили всё это не сразу. И лишь когда враг беспрепятственно перемахнул Заслонку и затерялся в порубежных лесах, на засеке задались вопросом, чей же наездник прошёл стороной от непривычно малой группы атаковавших цангов. Отвлекали наблюдателей от своего? Похоже на то. Наблюдатели и проморгали. Дэл взъярился и отправился по передовым сотням.
Войско к неожиданному, такому придирчивому, смотру, как назло, оказалось готово. Сотник проштрафившихся наблюдателей, конечно, нагоняй получил, но тем воеводскую ярость пришлось и ограничить. Дальше держатель только и делал, что благодарил бойцов за отличную службу. Сначала с напрягом, потом совершенно искренне. Раздражение последних дней постепенно отпускало, и до стрелковых частей ухов он добрался уже не грозным начальником, а добродушным отцом-командиром. Даже то обстоятельство, что безрукавка у всегда подтянутого Илона оказалась нараспашку, уже не могло испортить магу настроения, заметно улучшившегося за день от образцового вида осмотренных засек.