– Ты уже начальник или пока так завернул?
– Уже.
Илон перестал почёсывать розовое пушистое пузико маленького кролля, выпустил зверька из рук. Тот, разомлевший от ласки и беспечно дремавший на тёплой ладони, а то вдруг шмякнувшийся оземь, возмущённо вякнул и шмыгнул в кусты.
– Тогда тебе не я, старший дозорный нужен?
– А где он?
– Посты полетел проверить. Найти, прислать?
– Раз делом занят, беспокоить не буду. Понадобится – дам знать, найдёшь и пришлёшь…
На четвёртой лениво, без воодушевления, пытали торговца-перебежчика. Толку от него было мало. Взятый перед ним разведчиками язык оказался куда осведомлённее и разговорчивее. Как бы то ни было, по всему выходило, что обескровленный в последнем сражении враг о послаблении на границе уже знает и спешно готовится нанести удар. А потому все имеющиеся в наличии маги, создав себе двойников, отправились в обманный облёт переднего края.
На иных засеках пришлось дать хороший нагоняй сотникам. То караульные, снялись со схоронок, побросав без присмотра громко пасущихся шумилок, и беспечно следили за гонками прыгов, отловленных тут же, в лесной луже. То дозорные, не спросясь, свернули с предписанного лётного пути и незнамо куда отлучились – "кваску испить". То сам сотник, расхолаживая бойцов, задремал в тенистых кустах…
В общем, золотой стрелой промчавшись над передовой, подняв в воздух всех оставшихся локков с их наспех сотворёнными двойниками, то есть, просигналив цангам о непрестанной готовности их встретить, и приведя в ту надлежащую готовность к бою все засеки, Дэл вернулся в Крепость с сознанием исполненного долга. Приказал подать Ниэль и обед от Рыжей Тони прямо в воеводские покои и засел за изучение новых заклятий из открывшихся ему секретных свитков держателя.
На рассвете, разглядев мутным взором, будто сквозь тёмную пелену, в подсунутом Тимусом Блюдце знакомую фигуру и услышав любимый голос: "Вылетаю к тебе", – венценосная чина, да не познает она страданий, успокоено забылась. Но уже через час, вынырнув из забытья, велела сменить пропахшие целебными снадобьями подушки и подать чистое бельё. Чуть отдышавшись от тех перемен, с великой бережностью исполненных заботливыми чомами, попросила их умыть-одеть себя и убрать получше потускневшие от болестей волосы. Очнувшись в следующий раз, ощупав худыми пальцами наряды, хрустящие золотым шитьём, и самоцветы венца, слабым голосом распорядилась привести в порядок покои и парадное крыльцо в честь ожидаемого дорогого гостя да приготовить угощение. Некоторое время спустя, призвала магов и старшего управителя, пожелала добавить в дарственные ещё один охотничий домик, винокурню и пару мельниц. Протянула управителю дрожащую руку с перстнем – приложить к свитку, побеспокоилась о том, чтоб открыли забытые с ночи ставни. Никто не отозвался на это – окна давно были распахнуты настежь, а сама повелительница, сказав, опять забылась. Управитель тихо опустил её невесомую руку на покрывало, отошёл к магам, присел на лавку. Все ждали конца. Всем стало ясно, что долгожданный дорогой гость не поспеет.
Имя будущей чины открыто называли в любой корчме и на всех торжищах. Находились и такие ведуны, кто точно называл день и час похорон. Никтус возле умирающей чины не появлялся с тех пор, как объявил Собору имя её преемницы. Всё это время он встречался с главами владетельных домов и храмов, с воеводами и цеховыми старшинами, с торговыми воротилами и хранителями знаний. В самом деле, вся похоронная церемония была им уже тщательно продумана и расписана, все необходимые приготовления проведены. Все скорбные извещения вместе с торжественными приглашениями на державное венчание преемницы разосланы. И теперь вот уж несколько месяцев как негласный правитель Мира принимал просителей, спешивших заявить о преданности избраннице Собора и снискать её милостивого расположения, заключив с ним обоюдовыгодный союз.
Заезжую мелочь, вроде Жука и Яромиры, слонявшуюся по столице без особой надобности, ещё накануне попросили закрыть подорожные и очистить постои для приглашённых гостей, более важных державному дому, нежели ищущие тёплого столичного местечка вчерашние ученики. Знать стекалась в столицу и без приглашений. Не было лишь порубежных и приграничных владык, да их и не ждали раньше церемоний погребения и принятия присяги.
Яромира, истратив почти весь отведённый для сборов день на библиотеку, отбывала от "вкусной Маруси" одной из последних. Улыбчивый сотник, выйдя к припозднившимся с отъездом постояльцам, подмахнул подорожные, не глядя. Дойдя до Яромиры, взял её бумаги и жестом поманил в свои покои. Положил подорожную на стол, но подписывать не спешил. Достал из массивного ларца сложенный вчетверо листок, развернул: