— На что похожая на члена экипажа мёртвой станции? — возразил Моряк. — Многовато совпадений.
— Харон, — позвал Волков. — Анализ видео.
— Анализирую... На записи присутствует аномалия визуального характера. Вероятность оптической иллюзии — тридцать семь процентов. Вероятность постороннего объекта — двенадцать процентов. Вероятность сбоя в работе сенсора — пятьдесят один процент.
— А почему дрон вообще включился?
— Неизвестно. В журнале событий зафиксирована спонтанная активация. Причина не установлена.
Волков ещё раз посмотрел на застывшую фигуру в старом скафандре. Воображение дорисовывало лицо за тёмным стеклом шлема — мёртвое, высохшее, но всё ещё человеческое.
— Усилить меры безопасности, — приказал он. — Все переходы между отсеками — только парами. И Гремлин? Поставь дополнительные камеры в грузовом.
— Уже ставлю.
— Док, как состояние команды?
— Стабильное, но... — она проверила свой планшет. — У всех повышен уровень кортизола. Классическая реакция на стресс. И ещё одна странность — у Кадета изменилась энцефалограмма. Появились волны, которых раньше не было.
— Опасно?
— Не знаю. Пока он чувствует себя нормально. Но это определённо аномалия.
— Кадет, как самочувствие?
— Отлично, Шеф. Лучше, чем когда-либо. Голова ясная, мысли чёткие. Как будто... как будто всю жизнь смотрел на мир через грязное стекло, а теперь его протёрли.
— Не нравится мне это, — пробормотал Дарвин.
— Мне тоже, — согласился Волков. — Но пока справляемся. Давайте готовиться к встрече по протоколу. Через четырнадцать часов мы узнаем, кто или что ждёт нас на "Мнемозине".
Команда начала расходиться по своим постам. Волков остался на мостике с Моряком, который проверял курс.
— Шеф, — тихо сказал пилот. — Если там действительно кто-то есть... кто-то, кто двести лет провёл в изоляции... Это уже не люди.
— Знаю.
— И ты всё равно ведёшь нас туда.
— Протокол "Омега", помнишь? У нас нет выбора.
— Выбор есть всегда.
Волков посмотрел на экран, где мигала точка станции. Четырнадцать часов до встречи с неизвестным.
— Иногда все варианты плохие, — сказал он. — Но отступить сейчас — значит, предать тех, кто, возможно, ждёт помощи. Даже если они уже не совсем люди.
— А если они опасны?
— Тогда хотя бы предупредим Землю. Это тоже долг.
Моряк кивнул, принимая логику командира. В конце концов, они все знали, на что шли, выбирая работу в дальнем космосе. Риск был частью контракта.
***
"Персефона" продолжала свой путь через пустоту. Четырнадцать часов — не так много времени, чтобы подготовиться к встрече с неизвестным. Но не так мало, чтобы представить все возможные ужасы, ожидающие впереди.
В каюте Волков достал архивный модуль "Финальная передача". Тяжёлый, холодный, хранящий чьи-то последние слова. Стоит ли читать сейчас? Или лучше подождать, сохранить хоть какую-то интригу?
Он положил модуль на стол. Время покажет. Сейчас нужно готовиться к тому, что покажет им станция "Мнемозина". Готовиться к встрече с теми, кто молчал два века, а теперь запел на всех голосах сразу.
Через иллюминатор были видны звёзды — холодные, далёкие, вечные. Они помнили времена, когда человечество ещё не умело мечтать о полётах. Они будут помнить и времена, когда некому будет мечтать.
Но пока — пока ещё есть те, кто летит навстречу тайне. Семь человек на старом грузовике, ведомые долгом и протоколом в неизвестность.
Четырнадцать часов до станции "Мнемозина".
Четырнадцать часов до ответов.
Или новых вопросов.
Время покажет.
Глава 2. Мертвый маяк
Первые три часа пути Волков провёл в своей каюте с архивным модулем "Финальная передача".
Модуль был холодным даже через термоперчатки — старая технология, рассчитанная на века хранения. На боку виднелась гравировка: дата, серийный номер, и странный символ, похожий на глаз, вписанный в спираль. Или спираль, свёрнутую в глаз. Чем дольше Волков смотрел, тем меньше был уверен.
Подключение заняло время — древние протоколы требовали ручной синхронизации. Индикатор загрузки полз медленно, словно сам модуль сопротивлялся воспроизведению. Наконец, экран ожил.
Женщина в форме старшего офицера. Лицо усталое, осунувшееся, но со странным спокойствием в глазах.
То, что Волков услышал в следующие минуты, заставило его дважды остановить запись. Потом воспроизвести снова. И снова.
В конце файла был артефакт — несколько секунд визуальных помех. Волков увеличил контраст, замедлил воспроизведение. Среди статики мелькали обрывки текста, цифры, символы. Что-то о секторе Г-7. Цифра пять, повторяющаяся дважды. И рисунок — круг с расходящимися лучами. Или щупальцами. Секунда — и помехи поглотили всё.