На углу, где дороги их расходились, Турдыгуль не остановилась — пошла к своей юрте вялым, неверным шагом.
— Подожди! — попробовала еще задержать ее Джумагуль, но девушка не оглянулась.
Весь день Джумагуль не находила себе места. То выйдет на улицу посмотреть, не едет ли Туребай, то бросится плашмя на кошму, обхватит руками голову. Когда солнце уже сползло к горизонту, встала, заправила под косынку раскосматившиеся волосы, ушла, ничего не сказав Санем.
Сколько времени живет Джумагуль в Мангите, а по этой дороге ходить не доводилось. За околицей свернула налево и в голой степи, открывшейся взгляду, увидела серые оползшие холмики. Подошла. Осторожно ступая, двинулась меж могил. Искала глазами свежую... Вот. Невысокий холмик. Ни цветка, ни травинки. Старый булыжник. Мертвая тишина...
Кладбище человеческих судеб. Сколько горячих страстей, прекрасных надежд, высоких стремлений здесь захоронено!.. А может, не так, и зарыта под холмиком другая судьба — день за днем, как песчинка к песчинке, засыпавшая человека заботами об очаге, волнениями, как бы вечером уйти от побоев, несбыточными мечтами о целых сапогах и добром человеческом слове?.. Но могилы безмолвствуют. Могилы свято хранят великую тайну, известную только мертвым. Не для того ли так глубоко зарывают покойников в землю, чтоб не могли они тревожить живых жутким рассказом о том, что жизнь зачастую бессмысленней смерти, а смерть порою бывает исполнена огромного смысла?! Нет, не всегда безмолвствуют могильные холмики! Они молчаливы, когда укрывают навечно тех, кто при жизни безмолвствовал, кто за собой не оставил ни слова, ни дела. Но могилы взывают, кричат, пробуждают живых, когда захоронены в них те, кто страдал за людей, мечтал и боролся за лучшую жизнь...
Долго в глубокой задумчивости стояла Джумагуль над свежей могилой. Сменяя друг друга, проходили пред ней воспоминания, окрасившиеся теперь новым цветом, новым смыслом. В ушах звучали слова Айтбая, сказанные вчера и в прошлом году, случайные и те, что оставили в душе глубокий, неизгладимый след. Она прощалась с Айтбаем...
В вечерней мгле Джумагуль возвращалась домой. Полосы тусклого света лежали под открытыми дверями юрт. Лениво выла собака. Временами сквозь тучи проглядывала полная луна, и тогда тени деревьев под ногами Джумагуль оживали, начинали шевелиться.
Темная мужская фигура возникла перед Джумагуль неожиданно. Женщина пугливо отпрянула, втянула голову в плечи, усилием воли заставила себя продолжить путь.
— Забыла уже? Не узнаешь?.. — остановил ее голос, в котором клокотала злоба.
Не забыла. Этого голоса ей не забыть никогда. Турумбет.
Джумагуль подняла голову, взглянула на мужа. Давно не видела. Несколько раз, проходя по аулу, замечала вдали его могучую, долговязую фигуру, но сразу отводила глаза. Сейчас отводить глаза некуда.
Она ждала этой встречи, понимала — не миновать, раньше или позже придется столкнуться лицом к лицу. Однако всякий раз гнала от себя эти мысли, молила бога об отсрочке.
Срок пришел. На темной улице, без свидетелей, молча стояли они друг против друга. Совершенно чужие. Словно не было месяцев, прожитых вместе, ни долгих сидений у семейного очага, ни сладостных и терпких ночных прикосновений — ничего. Только страх, только лютую ненависть испытывала сейчас Джумагуль.
— Пойдем! — властно взял ее за руку Турумбет.
— Куда?
— Домой.
Джумагуль вырвала руку, мотнула головой:
— Я твой муж. Как прикажу, так и будет!
— Нет!
— Нет? — и страшный удар обрушился на женщину. Она отлетела к изгороди, закричала отчаянно, исступленно. Из юрт выбежали люди. Турумбет пригнул голову, зверем метнулся в кусты.
Вторую ночь подряд не спала Джумагуль. Смерть Айтбая, разговор с Турдыгуль, встреча с мужем — все это так подействовало на женщину, что, только смыкала веки, в голове начинали роиться кошмары. Джумагуль подымалась, зажигала коптилку, пила холодную воду и, немного успокоившись, ложилась опять. Но стоило закрыть глаза, и кошмары появлялись вновь.
Уже далеко за полночь Джумагуль показалось, будто возле лачуги кто-то ходит. Прислушалась, осторожно подкралась к двери. И вдруг мороз пробежал по коже — за дверью кто-то стоял. Сначала Джумагуль догадалась об этом по хриплому, тяжелому дыханию. Затем увидела, как дернулась щеколда, — видно, снаружи нажали на дверь.
Кто это был? Турумбет, жаждавший мести? Или тот, неизвестный, кто убил Айтбая?.. «А Турумбет и тот неизвестный не одно и то же лицо?» — мелькнула догадка.
Но времени для размышлений не было.