Как говорил Гереадон? Лучшее средство против иллюзии — отрицание. Правда, помогло слабо, картинка едва заметно мигнула, но уцепившись за это мигание, я заставила ее исчезнуть. Ее как не бывало… Демон хмыкнул.
— Молодец. Идем дальше. Звуковые иллюзии и галлюцинации…
А вот тут я запорола, ибо никак не выходило сломать иллюзию, хоть я это и понимала… Уже была готова сдаться, как по мне поползла змея. Хоть я ее не видела, но чувствовала холодное тельце и чешую, слышала шипение…
— Это твоя иллюзия, или настоящая змея? — В ответ мне была тишина. — Иеремвиаль, так это твоя иллюзия или змея?
Ответа не было. Вздохнув, попыталась подчинить ее кровь. Даже получилось— тельце дрогнуло от судороги и клыки вошли в тело. Почти сразу я почувствовала яд… Утреннее заклинание вспомнилось быстро, но яд действовал быстрее и мне пришлось заставить отравленную кровь выйти из тела…
Справилась я быстро, залечила рану и без труда остановила сердце змеи.
— Долго. Тем более, что это была все же иллюзия. Если бы это была настоящая, ты бы уже умерла.
— Почему ты не отвечал?
— Потому что тогда было бы слишком легко. Может, это и было жестоко с твоей стороны, но те, кто будет тебя убивать, не будут говорить тебе приготовиться. Вспомни, сердце ты тоже не сразу восстановила, но теперь лечишься на раз. Параллельно с иллюзиями, я буду учить тебя пока противостоять и ядам. Как обычным, так и смесям. Привыкай.
Урок продолжился, но больше мы не разговаривали. Я устала до того, что глаза сами закрывались, тогда учитель провел меня в комнату и ушел. Съев ужин, я уснула.
Некоторое время ни я, ни другие порождения не общались. Это было странно, и мы даже не думали об этом. Странная атмосфера молчания затягивала и даже как-то нервировала, заставляла быть постоянно напряженной…
Новостью стало еще и напряжение во сне — Сеунриаглен учил меня владению оружием и у него это даже получалось. Пусть и не очень хорошо...
Яд я научилась нейтрализовать и выводить на кончики ногтей или хранить на кончике хвоста (случайно обнаружила там место). Более того, благодаря подаренному сборнику ядав, я теперь знала противоядие против каждого и как каждый действует. Проснуться с ножом или чем-то еще в теле — мелочь. Я научилась кровью растворять металл, обращая его в полезные вещества для организма. Магией я теперь управлялась на раз, даже не замечая этого…
Наверное, все бы продолжалось так и дальше, но в одно утро меня пришла будить Ризе. Не как обычно, а как-то… по-человечески.
— Вель, ты сейчас завтрак проспишь, вставай.
— Еще минутку…
— Ну-ну, не жалуйся, если тебя придет будить Иерем…
Ничего не заметив, я уснула дальше.
Проснулась я от легкого холода и неприятно затекших конечностей. Вокруг была знакомая темнота.
— Проснулась? Я уже заждался…
Его рука мягко коснулась лица и спустилась на ключицу, позволяя осознать один немаловажный факт — я как спала в ночнушке, так тут и оказалась, а от легкого прикосновения по телу прошли мурашки.
— Что… Что ты творишь?
— Как обычно, учу тебя противостоять эмоциям и влиянию на разум. В частности — желанию… Да и как же это — взрослый демон столько раз оставался наедине в темноте с девушкой и ниразу к ней не прикоснулся с желанием. Сейчас будем это исправлять… — От его прикосновений к талии едва сразу не снесло крышу. Только всплывшее в памяти условие игры помогло устоять, и то ненадолго. Цепляться было не за что и медленно уплывала в его безумии. Это было как-то странно, приятно, но в то же время неправильно.
Хватаясь за эту неправильность, я пыталась сопротивляться, правда, сил стало все меньше и постепенно хотелось подчиниться желанию.
Иеремвиаль же дразнил, не особо замечая мои попытки воспротивиться и, поцеловав, вытянув из меня наконец желаемый ответ и отстранился. Все желание в мгновение пропало, только сердце билось тяжело и еще мысли не стали в порядок. Поцелуй оказался до безумия приятным и легким, что я потерялась в собственной буре чувств. Неожиданная пощечина отрезвила лучше чем холод, а в голове стало звонко-чисто. По губе стекла капелька крови, я стала смотреть в темноту, по прежнему не видя ничего, что могло было бы приковать взгляд и, от безысходности, закрыла глаза. По прежнему было тихо.