– Мы с родителями были на пикнике, мама налила мне чай из термоса, а папа искал фотоаппарат, чтобы сфотографировать нас.
Беатрис замолчала, но доктор никак не отреагировал, словно ждал продолжения.
– Это все.
Помолчав еще с минуты, он спросил.
– Как ты думаешь, почему они забыли тебя?
– Я не знаю.
– Что ты чувствуешь по отношению к ним в связи с этим, ты расстроена, может быть, злишься?
Трис потупила взгляд, ей резко стало некомфортно. Их разделял крепкий дубовый стол, но стоило ей поднять на него взгляд, как казалось, что все вокруг исчезает. Есть только он и его гипнотические карие глаза, которые, кажется, вот-вот заглянут прямо к ней в голову и самые скверные мысли откроются их взору.
– Что скажешь?
Беатрис опустила голову еще ниже.
– Не хочешь отвечать?
Она помотала головой.
– Почему?
– Это не хорошо, говорить гадости про родителей.
– Понимаю, тогда ответь, чтобы ты хотела услышать от них, после всего случившегося?
– Я бы, наверное, хотела, чтобы они сказали, что им жаль, – ее голос задрожал, – и что они так больше не сделают.
– Очень хорошо, а что они сказали?
– Ничего.
– Совсем?
–Да.
Мартин задал еще какой-то вопрос, но Беатрис уже была не в состоянии отвечать. Она почувствовала, как что-то тяжёлое сковывает ее грудь. Слезы полились из ее глаз рекой и она начала рыдать навзрыд, вытирая лицо маленькими ручками.
Мартен смотрел на это даже не пошевелившись, на его столе лежала пачка салфеток, но он даже не думал предложить их ребенку, которого только что довел до истерики.
От одного воспоминания по кожи Трис пробежали мурашки. Наверное, он бы так и смотрел на нее, если бы, внезапно, словно из неоткуда, не появился Арли. Раньше она только слышала его голос, но в тот день он впервые показал ей свой лик.
Это был клоун, его белый потертый костюм был порван в нескольких местах и оголял выпуклые ребра, туго обтянутые синюшно бледной кожей. Его голова была окрашена в синий, но от природы светлые волосы пробивались от корней, давая о себе знать.
На его лице был плотный слой белого грима, он скатался у кончиков губ и выглядел несвежим. Также у него были большие, сильно потрескавшиеся губы, что еще больше подчеркивала синяя обводка вокруг них. А глаза утопали, обведенные красной краской, они были налиты кровью и слегка припухшие.
Его вид испугал Беатрис и она сильнее вжалась в кресло.
Тогда клоун принялся прыгать вокруг нее и задорно хохотать. А затем, как по волшебству, из неоткуда, он протянул ей букет разноцветных цветов, которые она прежде никогда не видела.
Трис коснулась их лепестков кончиками пальцев и они тут же растворились, от этого ей стало еще грустнее.
– Не плач, не плачь. Почему ты плачешь? Не плач, – начал проговаривать он словно считалочку.
– Смотри, я же не плачу.
Арлекин завел указательные пальцы себе в рот и растянул его края так, чтобы получилась широкая улыбка.
– Но по твоим щекам текут слезы, –возразила Беатрис, указывая на прозрачные капельки, что падая на пол, стирали грим с лица клоуна.
– А вот и нет.
Трис ахнула, через секунду лицо клоуна стало абсолютно сухим.
– Твой грим. Он все впитал.
– Именно, хочешь еще один фокус?
Он взмахнул руками и указал на ящик комода, который стоял у противоположной стены.
– Можно открыть тот ящик? – поинтересовалась Беатрис у Мартин.
Тот с явным непониманием посмотрел на нее.
– Пожалуйста, – не стал возражать он, желая увидеть, что будет дальше.
Беатрис встала и открыла ящик, он был пуст, а в центре лежала маленькая шкатулка.
– Посмотри что в ней, – сказал Арлекин.
Беатрис открыла ее и увидела белый порошок. Она коснулась его, на ощупь он был похож на мел.
– Но что мне с этим делать?