Счастливый случай однажды представился. Ромкины родители как-то уехали в санаторий, а он заболел.
На исходе лета это случилось, за день до начала учебного года, до ненавистной даты, когда заветные мечты с небывалым постоянством обращаются в прах.
– Чем могу помочь, – спросила Даша по телефону, узнав о недуге товарища.
– Приготовь чего-нибудь покушать… если умеешь. У меня температура под сорок, штормит, а есть хочется. Впрочем, могу обойтись молоком и бутербродом.
– Я приду, обязательно приду, ты только не умирай.
– Дверь открыта. Буду обязан.
– Напомню при случае, за язык не тянула.
– О чём ты, подруга… проси что хочешь.
– Женись на мне, Егоров. Детишек нарожаем, в счастье купаться будем. Я надёжная, верная.
– Мне не до шуток, Дашка. Поправлюсь – поговорим.
– Я не шутила”, – про себя прошептала Даша, а вслух спросила, – чего бы ты с аппетитом съел?
– Не поверишь, Дашка, манной каши хочу. Со сгущёнкой. Чай с малиновым вареньем хочу. Тебя поцеловать хочу.
– Ты серьёзно!
– Забудь. Это горячка, болезненный бред. Извини… неудачная шутка. Я при смерти, мне можно.
– Ладно, проехали. Это всё меню… а назавтра?
Ромка был болен по-настоящему. Его бросало то в жар, то в холод. Простыня и одеяло насквозь промокли.
– Чем лечишься, супермен?
– Имбирный чай, горячее молоко… с мёдом и сливочным маслом. Аспирин. Лихорадит, замерзаю. Ничего страшного. Каждый год такое случается. Думаю, два-три дня и всё пройдёт.
– Я тоже, Ромик, так думала. Не проходит.
– Тоже болеешь!
– Можно и так сказать. Где у тебя что лежит: постельное бельё, тёплые носки, футболки, трусы.
– Трусы-то тебе зачем! Смысл-то какой, менять всё это, всё равно через полчаса намокнет
– Значит, снова будем менять. Стиральная машина работает? Я ведь не развлекаться пришла. Лечить тебя буду. Трусы снимай, майку. Помочь, или сам справишься?
– Эгей, подруга, чего это ты задумала. Не смей ко мне прикасаться. Я только кашу просил.
– Ага… и целоваться. Я ведь отвернуться могу.
Так или иначе – Ромка подчинился. Потом наелся и заснул.
Даша смотрела на него и грезила наяву. Думала, что про себя, а получилось вслух, – тебя, сказал, поцеловать хочу. Вот так, сразу. Разве это про любовь! Ну и что, что так, пусть целует, пусть где угодно целует, я не против. Пусть наш роман начнётся с конца, пусть даже с самого конечного конца. Но это не обязательно. Любой сценарий может развиваться правильно, а может наоборот, не как у всех.
Дарья опять сложила пальцы крестиком, чтобы не сглазили, и уверенно разделась, хотя трясло её не по-детски, нырнула под одеяло, обняла горячего до невозможности Ромку.
Удивительное дело – от него исходил аромат материнского молока.
– Зачем, – спросил очнувшийся от прикосновения холодной девичьей кожи юноша, – я не готов к серьёзным отношениям, мне это пока не нужно.
– Пусть так. Моё решение, мне и отвечать.
– Лучше уйди. Не хочу тебя обманывать.
– И не надо. В конце концов, я тоже кое-чего хочу, хотя, не уверена, что именно. И вообще – ты мне обязан. Сам сказал – должен буду. За собственные слова отвечать надо.
Ромка прикусил губу, силясь ещё остановить неизбежное продолжение, но основной инстинкт уже посылал в мозг невидимые импульсы, превращая разнополых друзей в страстных любовников.
Непредвиденный гормональный шок заставил Ромку забыть про недуг, про его неминуемые следствия – болезненную лихорадку, предательскую слабость.
Сколько времени длился трепетный поединок, друзья не ведали. Эгоистичное я того и другого было без остатка растворено, подчинено общей цели, смысла которой они ещё не поняли.
Это был магнетизм высшего порядка, состояние мистического транса.
Вконец обессилившая от страсти парочка заснула, не в силах разомкнуть объятий.
Самым удивительным было то, что пробудившийся первым Ромка чувствовал себя абсолютно здоровым, более того – счастливым.
Он смотрел на спящую подругу, нет, теперь уже на любимую, с неожиданной для его характера нежностью.
– Можно я тебя поцелую, – покраснев неожиданно до кончиков волос, неуверенно промямлил спросил Ромка.
– Ты серьёзно!
– Серьёзнее некуда.
– Отвернись, не подглядывай. Я мигом, только зубы почищу. Кстати, хорошо выглядишь.
– Ты тоже… любимая.
– Повтори!
– Чего именно?
– Похоже, нам теперь есть чего повторять. Я так счастлива…
– Знаешь, Даша, тут такое дело… если что… ну, это, сама знаешь, кажется… да чего уж там, точно, я готов взять на себя ответственность за всё это…
– За что именно!
– За тебя, за себя… за него. Кто знает, мы же, как бы… не предохранялись.