Как сейчас помню, сражалась мама отважно, отбивая все наскоки. И уже ученые мужи должны были склонить голову перед мамой и признать свое поражение, когда один самый въедливый задал маме каверзный вопрос. Мама на минутку задумалась. И тогда вместо мамы ответил я. По свидетельству современников, я вопил благим матом. Совет ученых мужей был сломлен, смят, повержен, разбит наголову. Ни у кого больше не возникало никаких вопросов. И все наперебой поздравляли маму с успешной защитой.
Правда, злые языки утверждают, будто орал я не потому, что защищал маму и ее диссертацию, а потому, что наступило время кормления и по зову инстинкта я требовал пищи. Ну что можно ответить на эти обвинения? Есть люди, которые во всем видят только плохое.
Как бы там ни было, но четырнадцать лет назад я помог маме защитить диссертацию. А сейчас, когда маме трудно, мы с папой бросили ее на произвол судьбы. Папа пустился в бега, и я пустился во все тяжкие. Да, мужчины – опора женщины… Надо что-то предпринять.
Я не успел ничего придумать, как к нам в дверь позвонили. Я открыл – на пороге стоял сияющий Наташин отец.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался он и позвал меня и маму. – Пойдемте ко мне, у меня для вас сюрприз.
Я догадывался, какой сюрприз меня ждет. Я увижу Наташу.
Мы поднялись наверх. Из распахнутой двери доносилась музыка.
В хорошо мне знакомой комнате танцевала Наташа в длинном платье. Я глядел на девочку и не мог проронить ни слова. Ее мама сказала правду – Наташа изменилась. Она стала еще прекраснее.
На Наташу с любовью и с удивлением пялили со стены глаза мотоциклисты, боксеры, хоккеисты. Они узнавали и не узнавали девочку.
– Она вернулась! Сама вернулась! – отец ликовал, как маленький.
– Добрый вечер, – поздоровалась Наташа, продолжая танцевать.
– Привет, – наконец, открыл рот и я.
– Магнитофон – подарок Наташе по случаю возвращения, – объяснил моей маме Наташин отец и задергался в такт музыке. – Танцуйте, что вы стоите?
Мама сбросила плед на тахту и пустилась в пляс. Я тоже задрыгал ногами рядом с Наташей. Хорошие сейчас танцы – каждый выпендривается как хочет.
И только сейчас я заметил в комнате постороннее лицо. Если говорить откровенно, это лицо мне было очень даже хорошо знакомо, потому что это был Саня. Но прежде Саня, как говорили в старину, не был вхож в дом. А сейчас он почетный гость, имеет заслуги перед Наташиным отцом – привез блудную дочь.
Саня танцевал своеобразно. То ли делал зарядку, наклоны влево и вправо, приседания, то ли плясал.
Я погрозил ему кулаком, мол, ответишь за то, что увез Наташу. Саня жестами показал, мол, попробуй сам свяжи Наташу; интересно, что у тебя получится.
Я знал – ничего не получится. Никто не заставит Наташу поступить против ее воли. Она сама вернулась к отцу и оставила мать точно так же, как пять дней назад бросила отца и уехала с матерью.
С хитрющим видом Саня поманил меня в коридор и, ни слова ни говоря, влепил пять щелбанов. Я потер лоб и подумал, а не много ли мне влетело сегодня за то, что я нашел Наташу. Ладно, ради Наташи все можно стерпеть.
За столом переговоров
Следующий день было воскресение, и я с утра обложился учебниками – наверстывал упущенное, догонял ушедших вперед одноклассников.
Мама узнала у Калерии Васильевны, что мы проходили в эти дни, и я погрузился в океан знаний.
А мама стояла на страже. Она поднимала телефонную трубку и отвечала, что Кирилл не может подойти, потому как делает уроки.
С телефоном в тот день творилось что-то неладное, он трезвонил с самого утра. Спрашивали то Марину, то Галину, то аптеку, то милицию.
– Вокзал, – сказала мама, устав от звонков.
Иногда звонили, никого не звали и лишь сопели в трубку.
– Наверное, тебе звонит девочка и стесняется со мной говорить, – определила мама и разрешила: – Следующий раз сам подойдешь.
Когда вновь зазвонил телефон, я взял трубку.
– Наконец-то, – услышал я шумный вздох облегчения, и папа с места в карьер стал осыпать меня упреками. – Почему ты не подходишь? Кого я только не звал, и Марину, и Галину, а потом фантазия иссякла. Кстати, почему мама дома?
– Сегодня воскресенье, – напомнил я.
– Но она и по воскресеньям умудрялась работать, – сказал папа и обеспокоенно спросил: – Как у вас с обедом?
– Прекрасно, остался еще вчерашний, приготовленный тобой, – выпалил я и зажмурил глаза – что сейчас будет?
– А почему ты ничего не ел? – Как я и ожидал, папа выдал себя с головой. – Откуда ты знаешь, что я готовлю?
– А кто же еще? – вопросом на вопрос ответил я и добавил: – Папа, пора кончать эту игру.
– Какую игру? – не понял папа.
– Жизнь – слишком сложная штука, – и меня потянуло на изречения, от наследственности никуда не уйдешь. – Пора нам с тобой стать настоящими мужчинами. Я предлагаю тебе встретиться на нейтральной территории за столом переговоров.
– Когда? – спросил папа.
– Сегодня, – ответил я и добавил: – Промедление смерти подобно.
– Сейчас никак не могу, иду на утренний спектакль, потом на телевидение, – объяснил папа. – Давай в шесть вечера, в кафе у студии – помнишь, мы там с Саней были? Посидим, поговорим.
Мама была недовольна тем, что я слишком долго разговариваю по телефону и тем самым отвлекаюсь от уроков.
– Я вчера забыла задать тебе один вопрос, – сказала мама, когда я сел за стол. – Тебя не было целый день дома, а между тем был приготовлен обед.
– Что тут непонятного? Обед приготовил папа.
– А вчера, позавчера?
– И вчера, и позавчера, и третьего дня – тоже папа. Он приходил тайком и варил суп.
– Это очень мило с его стороны, – порозовела мама, но тут же скомандовала: – Занимайся!
Но не суждено мне было в тот день догнать своих ушедших вперед одноклассников.
К нам прибежала раскрасневшаяся Наташа. Она снова была в прежней форме – джинсы и кеды.
– Кир, – воскликнула она с порога. – Пошли играть в футбол. Мы все тебя ждем. И Глафира Алексеевна тоже.
– А Саня где?
– Саня на площадке, – рассмеялась Наташа. – Я его уговорила.
– А кто это Глафира Алексеевна? – поинтересовалась мама.
– Та самая одинокая пенсионерка, которой я разбил окно, – напомнил я.
– А теперь она нас тренирует, – добавила Наташа.
– Часок можешь поразмяться, – неожиданно разрешила мама.
Когда мы с Наташей пришли, тренировка шла вовсю.
– Кир, становись в нападение, вместе с Наташей, – командовала Глафира Алексеевна, – а Саня переходит в полузащиту. Саня, ты будешь диспетчером, организатором игры. И вообще на тебя вся надежда. Ты один стоишь целой команды.
Саня пыжится, гордится бабушкиной похвалой.
Я тоже радуюсь, что Глафира Алексеевна поставила меня в нападение, значит, не забыла мой меткий удар.
Бабушка прикладывала ко рту рупор, и потому ее голос гремел по всему двору.
Распахивались окна, в них появлялись любопытные головы. Болельщики выходили и на балконы. Конечно, это были мужчины. Кто, как не мужчины, самые заядлые любители и самые тонкие знатоки футбола? Наша игра им нравилась. Болельщики поддерживали нас криками и аплодисментами.
Мы носились по полю как угорелые. А Глафира Алексеевна то и дело подгоняла нас мудрыми советами:
– Кир, не жадничай, отдай мяч!
– Саня, снова перемудрил, играй попроще!
– Мальчики бегайте! Помните, движение, движение и еще раз движение – вот три кита, на которых стоит современный футбол.
Мы до того набегались, что едва переставляли ноги, и бабушка объявила:
– На сегодня хватит, пойдемте ко мне пить чай.
Маленькая бабушкина комната была тесновата для нашей команды. Кто сел за стол, кто на диван, кто на подоконник, а Саня расположился прямо на полу.