Бывший диктатор уселся на бортик джакузи, от души приложился к бутылочному горлышку; янтарная влага потекла по подбородку.
– Все очень просто. Сколько у нас заморожено зарубежных счетов? Только в Швейцарии – примерно на шесть с половиной миллиардов. А ведь есть еще Германия, Австрия, Кипр… и так далее. Не считая разных интересных акций. Сколько недвижимости арестовано? – Александр Арзибекович принялся загибать толстые пальцы, украшенные драгоценными перстнями. – Ницца, Майами, Коста-Браво, Париж, Цюрих… То есть, с одной стороны, все это наше, а с другой – мы не имеем права всем этим пользоваться.
– А как суметь? – Адилбек непонимающе смотрел на отца.
– Беспорядки, – заговорщицки подмигнул бывший президент. – Невероятные по масштабам массовые беспорядки. С погромами, кровью и многочисленными трупами. Беспорядки, которые при удачном стечении обстоятельств смогут перейти в полноценную гражданскую войну. Повод уже есть: взрыв в лагере беженцев на севере…
– Чингиз? – догадался сын.
– Естественно, – с подкупающей откровенностью ответил Александр Арзибекович, но тут же поправился, – то есть это, конечно же, дело рук экстремистов-северян. Они ведь наших, с юга, никогда не любили… Наши ребята терпеть этого не будут, ты ведь сам знаешь. Наверняка ответят ударом на удар. И пошло-поехало…
Несмотря на обилие выпитого, бывшему диктатору трудно было отказать в логике. Одного только взрыва в лагере беженцев-южан было достаточно, чтобы обоюдные волны всеобщей ненависти и страха схлестнулись друг против друга. Правда, теперь этим волнам еще следовало придать направление, определить берега и поставить цели. Ведь любой топор войны должен быть тяжел, бритвенно наточен и точно направлен. Безудержную ярость следовало превратить в испепеляющий протуберанец войны всех против всех.
– …и вот, представь: сожженные машины, раздувшиеся мертвецы на улицах, голод, болезни и эпидемии. Отсутствие продуктов. Отравленные колодцы. Блокированные дороги. То есть то, что принято называть гуманитарной катастрофой. А дальше находятся добрые и авторитетные люди… и в России, и в структурах Евросоюза, – как ни в чем не бывало продолжил свергнутый диктатор, – которые сперва шепотом, а потом уже в открытую говорят: единственный человек, который способен восстановить порядок в стране, – это я. А для этого придется как минимум разморозить и банковские счета, и снять арест с недвижимости и всего остального…
– Те добрые люди будут лоббировать наши интересы не забесплатно, я так понимаю? – Адилбек внимательно следил за рассуждениями отца, с каждым словом все глубже и глубже проникаясь его убийственной логикой.
– Придется кое-чем поделиться, – сквозь зубы согласился бывший президент. – Но, как ты понимаешь, лучше потерять небольшую часть и сохранить целое, чем лишиться всего и сразу. Ничего, потом наверстаем!
– А если Евросоюз и Россия предпочтут остаться в стороне? – осторожно предположил сын.
– Значит, надо сделать так, чтобы не остались, – все больше воодушевляясь, ответил свергнутый диктатор. – Я не сомневаюсь, что некоторые радикально настроенные экстремисты могут разгромить посольства этих стран. Да и так называемые русскоязычные тут у многих давно в печенках сидят… Хотели так называемую свободу? Вот она во что выливается: в трупы, погромы и кровь. Железом по стеклу! Главное – не упустить время и все время нагнетать, нагнетать обстановку… В горах, ближе к китайской и к казахской границе, осталось еще немало наших людей… которые помогли Чингизу. И дальше будут помогать.
– А если Чингиз сболтнет лишнего?
– Не сболтнет. У меня там двойной контроль! Забыл про Абуталипа?
– Папа, извини, но мне кажется, что твой Чингиз – негодяй, – Адилбек поморщился, будто от зубной боли.
– Главное – что он управляемый негодяй! – авторитетным тоном поправил отец. – Один управляемый негодяй – хорошо. А когда их целая банда – это просто замечательно! – молвил Александр Арзибекович, мельком взглянул на бутылку и, определив, что она пустая, кивком распорядился принести еще.
Пока сын ходил за виски, бывший диктатор вновь улегся в джакузи, включил теплую воду и задумался…
Теперь, после звонка Чингиза, перспективы вернуть потерянное выглядели куда более реальными, чем еще несколько часов назад. Смежив веки, свергнутый президент сразу же представил лица всех этих оппозиционеров-экстремистов, заставивших его столь позорно бежать из страны. И хотя большинство личных врагов диктатора в совершенстве владели несколькими европейскими языками, имели ученые степени и справедливо считались национальной элитой, в представлении Александра Арзибековича они были какими-то шайтанами с рогами и копытами, достойными лишь того, чтобы ежечасно избивать их чем-нибудь тяжелым. Не выдержав, пьяный купальщик принялся колотить по краю джакузи с такой силой, словно бил по лицам своих личных врагов…