Когда съехали на безлюдную дорогу, он достал мачете, с благоговением положив его на колени. Звёзды отражались от лобового стекла, освещая потускневшее лезвие.
Городской гул сменился звуками пригорода, плохое предчувствие одолело меня.
Внутри джипа мы были в безопасности, но снаружи… там мир принадлежал животным, гораздо более приспособленным к убийству, чем мы. Там снаружи они охотились, и только по блеску жёлтых глаз в свете фар их присутствие становилось осязаемым.
По мере того, как мы углублялись в Африку, моя усталость испарялась. Водитель и пассажир зарядили меня достаточным количеством адреналина, пока я наблюдала за их концентрацией. Они жили здесь, но не были расслаблены. Они были начеку всю дорогу.
Что было известно им, чего не знала я?
То, как они выживали, получится ли это у меня?
Я не хотела этого знать.
И хотя мы вчетвером ехали в одной машине, мы были каждый сам за себя… у каждого свои мысли и свой путь.
К тому времени, когда съехали с дороги с твёрдым покрытием и поехали по гравийной дорожке, мои мышцы сжались от беспокойства.
На каждой кочке я вздрагивала. При каждом безумном крике гиен, каждом рычании львов сжимала глаза от страха. Оружие, которое было у наших проводников, предназначалось не для моего усмирения; оно должно было помешать поглотить нас тому, что было снаружи.
Цивилизации не существовало. Мы находились на лоне природы, где умение выживать вытесняло богатство, а здравый смысл торжествовал над глупостью.
По мере нашего погружения в ужасающий ад территории Хоуков, все больше и больше глаз животных сверкало в темноте, когда лучи освещали дикую местность. Мое сердце колотилось о ребра, когда очертание хищника и визг его жертвы эхом раздались в ночи. Какое-то бедное существо погибло всего в нескольких метрах от меня.
Следующая я.
Если только не убью первой.
Дэниель усмехнулся, облизывая губы при мысли о том, что какое-то бедное животное стало ужином.
Я с отвращением сжала пальцы, глядя в противоположное окно. Смутно различая сучковатые деревья и выжженную солнцем местность. Серебряный отлив луны прощал грехи Африки, но не мог скрыть ее опасности.
После пересечения высохшего русла реки и перехода по равнинам смерти мы, наконец-то, въехали в лагерь.
Водитель притормозил, выруливая в ворота, отчего у меня по спине пробежала дрожь. Несмотря на всю силу и уверенность в том, что я убью до того, как убьют меня, я не могла больше терпеть эту ложь.
Наконец я поняла, что это место больше, чем шахта. Больше, чем собственность Хоуков. Больше, чем пропуск к богатству.
Это была моя могила.
― Добро пожаловать в наш офис.
Как только джип резко затормозил, Дэниель открыл дверь. Надавил на ремень безопасности, освобождая меня, обхватил за запястье и выволок меня наружу. Я выскользнула за дверь, спотыкаясь, мои ноги были словно ватные после долгого сидения без движения.
― Где мы?
Я потянулась, разминая позвоночник, в то же время рассматривая лагерь. Множество грузовых контейнеров превращены в офисы, деревянные лачуги с соломенными крышами украшали окраины, а протоптанные грязевые тропинки говорили о тяжком труде. Луна освещала, конкурируя с фонарями, развешанными в кустах, и более ярким электричеством, льющимся из жилищ.
Если бы я не знала, кому принадлежит это место, мне бы здесь понравилось. Возможно, мне бы пришлось по душе посещение Африки при других обстоятельствах. Я отправилась бы на сафари и наблюдала за существами, которых боялась, из безопасного места организованного тура.
Но вместо этого все, что я хотела сделать, это бежать ― перелезть через забор и попытать счастья с острозубыми львами, рыщущими поблизости.
По крайней мере, я знала, что они со мной сделают.
― Ты глухая или тупая? ― Дэниель обвёл вокруг рукой, будто я могла увидеть ответы. ― Это своего рода точка отсчёта. Место, где был найден первый алмаз. Место, где будущее твоей семьи оказалось поглощено моей.
Сжав пальцы вокруг моего запястья, он повёл меня через лагерь.
Предположительно от тридцати до сорока лачуг и палаток занимали пространство, семь или около того охранников наблюдали за работой, которую они выполняли. Забор был залатан, словно старое лоскутное одеяло, ― дерево заменяли другим деревом. Все было выжжено солнцем и усеяно пылью.
Но здесь чувствовалась дикая энергетика. Домашняя энергетика.
Каким-то образом люди, жившие здесь, сделали все возможное, чтобы превратить это место из обычной шахты в святилище.
Краем глаза я увидела кое-что, чего, как я думала, никогда не увижу.