Я отошла и встала рядом с хворостом. С тем количеством топлива, которое собрал Джетро, костер мог гореть несколько дней.
Поглаживая спичечный коробок, я закрыла глаза и молитвенно попрощалась.
Это нужно для того, чтобы обрести свободу. Долгового наследства больше нет. Все кончено.
Когда Джетро подошел ко мне, его взгляд светился любовью и поддержкой. Протягивая папку, он пробормотал:
― Это не оригинал ― на следующей неделе я получу его от юристов и тоже сожгу, ― но это должно быть уничтожено вместе с остальным.
Взяв папку, я открыла ее. На глаза навернулись слезы. Внутри лежали листки «Наследования долга», которые мне выдавали после каждого раунда, а также поправка, которую я недавно подписала под давлением Жасмин.
― Спасибо. Для меня это очень много значит.
Держа в руках папку, я с трудом открыла спичечный коробок, чтобы поджечь ее. Это первая часть, которая сгорит. Катализатор, который уничтожит все остальное.
Щелчок кремня и отблеск пламени появился в периферии зрения. Джетро протянул зажигалку с монограммой. Я видела ее в ту ночь, когда он затащил меня в свой кабинет и заставил подписать Священный обет.
― Дерево пропитано керосином, поэтому легко загорится. ― Поднеся зажигалку к углу папки с долговым наследством, он подождал, пока бумага загорится. Отступив, он улыбнулся. ― Когда будешь готова.
Я посмотрела на брата и отца. Они стояли, словно два дозорных на фоне темноты. За ними высился Хоуксбридж, уже не такой враждебный, как раньше. В паре окон сверкали огни, рассыпая по траве прямоугольные клинья света.
Жасмин чопорно сидела в своем кресле, в ее глазах отражалось коптящее пламя в моей руке. Папка быстро превратилась в листья почерневшего уголька.
Зло испарялось. Осталась только радость.
Отбросив все сомнения, я бросила горящую бумагу в костер и с душевным удовлетворением наблюдала, как все вокруг вспыхнуло оранжевым жаром.
Холод был забыт из-за вспыхнувшего пламени, мой разум освободился от мыслей о Жаклин, моей матери и секретах. Вокруг стояла моя семья, укрепляя меня в совершенно новом мире, где нас ничто не могло разлучить.
Слова излишни.
Огонь говорил за нас.
Дым очищал прошлое.
ГЛАВА 39
Джетро
МОЕ ЛИЦО ИЗМАЗАНО САЖЕЙ.
Дым пропитал волосы.
Перед глазами все еще плясали оранжево-желтые искры от костра. Мы наблюдали за пламенем несколько часов. Нила и Вон подбрасывали в огонь задокументированные Долги.
Остальные молча отдавали дань уважения и поддерживали их.
Я не сохранил ни одной улики. Не стал откладывать неопровержимые доказательства, чтобы посадить в тюрьму тех, кто скрывал секреты моей семьи. Отчасти потому, что их грехи были нашими грехами, и было бы лицемерием возлагать вину на них, когда мы вместе совершили преступление. И в основном потому, что я не хотел использовать чужую боль в качестве разменной монеты.
Я уважал чужие жизни.
Если адвокаты начнут создавать проблемы при оформлении документов, то у меня есть другие средства, чтобы на них повлиять. Законные средства. Мы так долго нарушали закон, что еще несколько «неувязок» можно уладить тем же способом.
Текс смотрел прямо перед собой, сцепив руки, с суровым выражением лица. Если бы я оказался на его месте и почувствовал то, через что прошел он, я бы испытал сильный шок. Он прижал к себе последние останки Эммы, вертя в руках ее обручальное кольцо из коробочки, словно мог произнести заклинание, чтобы вернуть ее обратно.
Но её ничто не вернёт.
Ничто не могло заставить нас забыть то, что раскрыла Эмма.
И я боялся поступков Нилы, когда нанесённые раны будут залечены, и у нее будет больше времени подумать о внезапном открытии, что у нее есть сестра.
Я попытался сдержать смешок. В итоге Дэниель оказался прав. Его глупая шутка в машине о краже не той сестры ― он ничего такого не имел в виду ― глупая уловка, чтобы еще больше выбить Нилу из колеи.
Но каким-то образом его шутка оказалась правдой.
Где-то там, существовала ещё одна Уивер.
Первенец, скрытый от нас.
Жаклин.
На несколько минут старше Вона. На несколько минут старше Нилы.
Любовь всей моей жизни была принесена в жертву чужой судьбе.
Это меня радовало или огорчало?
Счастлив ли я, что она стала моей?
Огорчён тем, что подверг ее такому испытанию?
Кто такая Жаклин?
Как она выглядит? Как бы отреагировала?
Я сжал руки в кулаки.
В одном я был уверен ― кем бы ни была Жаклин, она не была Нилой. Я бы не влюбился в нее. Не нарушил бы клятву и не склонился бы к ее ногам.