Могу сделать то же самое и с Катом.
— Как вы вывозите камни из страны? — Мой голос эхом отскочил от стен пещеры.
— О-о, мы очень изобретательны, — с особой нежностью погладив сумку, ответил Дэниель.
Кат подошёл к столу и, вытащив тусклый камень из кучи грязи, сказал:
— Мы используем самолёты, подкупая воздушный контроль. Используем транспортные суда, провозя камни контрабандой в капитанских каютах. Иногда используем автомобильный транспорт, расплачиваясь с чиновниками на границе. Иногда приходится подкупать доверенные лица в «Красном кресте», которые маскируют камни под медикаменты. Перед нами открыты все пути и дороги, мы используем любые средства и уловки, чтобы провезти кровавые камни через границу, не соблюдая никаких правил и не уплачивая налогов.
При упоминании «Красного креста», губы непроизвольно скривились в отвращении. Как можно использовать тех, кто помогает нуждающимся, превращая их в мулов для грязной и кровавой работы?
— Это мерзко.
— Думаешь, это ужасно? — Рассмеялся Кат. — Глупышка. Тебе не довелось услышать, к каким приёмам приходилось прибегать моим предкам. — Он приблизился на шаг и, проведя по моей руке испачканными в пыли кончиками пальцев, продолжил: — Прежде чем твоё время в Африке истечёт, ты познакомишься с одним из них. — Глаза его засветились демоническим огнём. — А затем решишь, какой подход более мерзкий.
Вздрогнув, я отступила, уклоняясь от прикосновения, сказав:
— Можете оставить при себе ваши контрабандные приёмчики. Мне не интересно.
Дэниель подкрался со спины, прижавшись бёдрами к моей заднице.
— Ты как всегда получишь урок истории, Уивер. И как только выплатишь Третий Долг сегодня ночью, тебе расскажут, что ждёт тебя завтра.
Завтра.
Завтра.
Джетро…
Далеко ли ты?
В голове возник вопрос, который я старательно хотела проигнорировать. Неразумно его задавать, но мне же отменили цензуру.
— Так чего же тянуть? Почему бы не разделаться с этим прямо сейчас?
— Не терпится быть изнасилованной, моя дорогая? — ухмыльнулся Кат.
— Хватит угрожать, — огрызнулась я, сжав руки в кулаки. — Я поняла уже. Вы богаты, и у вас безграничные возможности. Я же жила с вами несколько месяцев. Я всё это знаю.
Кат заправил короткие волосы мне за ухо, слегка перебирая пряди, которые позволил отрезать Дэниелю.
— Это очень болезненно, Нила. Так же как и уроки истории, рассказывающие о твоём наследии, а промедление лишь добавляет грядущему значимости. — Отпустив короткие пряди, он положил руку на моё бедро, притянув меня от бёдер Дэниеля к своим.
Яблоко от яблоньки.
Жутко раздражало, что поочерёдно они прижимались ко мне.
Сердце ёкнуло, и меня замутило. Я отдалась Джетро добровольно. Я заставила Кестрела кончить в качестве благодарности за свой благородный поступок, и если не смогу выкрутиться и найти способ изменить своё будущее, то добровольно пересплю и с Катом, и с Дэниелем.
Четверо мужчин.
Четверо Хоуков.
И одна Уивер.
Желудок угрожающе сжался, стремясь исторгнуть образовавшуюся внутри пустоту.
— Отпустите…
— Нет, — схватив меня за затылок, произнёс Кат.
И прежде чем я смогла вывернуться, его губы обрушились на мои.
Стой!
Он целовал меня и прежде. Облизывал. Касался. Но в этот раз он впервые отпустил контроль и познакомил меня с частичкой себя настоящего. Он погладил языком мои плотно сжатые губы, исколов эспаньолкой нежную кожу на подбородке. Морщины намекали на его возраст. И моё нежелание отвечать только распаляло его, заставив отбросить приличия.
Кат тяжело сопел, обжигая горячим воздухом мне щёку, тщетно пытаясь добиться от меня ответа.
Я стояла, не шевелясь, плотно сжав губы. Он мог и дальше продолжать напирать, но у него не было власти заставить меня — я не боялась.
Внезапно дикий и необузданный поцелуй сменился нежными и мягкими прикосновениями его губ к моим.
Всего на одно крошечное мгновение он перестал быть монстром. Притворился, будто в самом деле заботится обо мне, что где-то глубоко в его груди бьётся сердце, а не прогнивший кусок мышечной ткани, вобравший в себя всё зло этого мира.
Враньё. Наглое, мерзкое враньё.
Полагаю, самое худшее.
Вырвавшись из его хватки, я сплюнула.
— Не смейте больше делать этого.
— Ах, сделаю, и даже больше, Нила, — усмехнулся он в ответ. Обняв меня за талию и улыбнувшись, продолжил: — На вкус ты совсем как твоя мать.
— Вы свинья.
— Ты ошибаешься. И я докажу тебе обратное, — тихо произнёс Кат, запутывая сказанные шёпотом слова в моих волосах. — Сегодня ночью ты будешь желать меня так же сильно, как желала тогда она. Слово даю.