По просьбе Адриана Корта генерал Хьюм принял на работу в ЦРУ нескольких экспертов “Комитета по борьбе с опасностью”, которые подготовили ряд докладов об отставании американской военной мощи от советской; эти “секретные” документы были доведены до сведения журналистов — любимый прием в политической игре. Заниженные оценки состояния американской армии подготовили американцев к теории “окна уязвимости”, которую проповедовал нынешний президент. Независимо от степени достоверности формула “окно уязвимости” звучала достаточно убедительно — это был удачный лозунг для избирателей и оправдание для подготовки нового военного бюджета.
Бертис Холл отрицательно покачал головой.
— Нет. Нет, — повторил он. — Я больше туда не пойду.
— Почему? — спросил Фред. — Вы же сами хотели все выяснить. Несомненно, разгадка скрыта там, на десятом этаже.
Уже было светло. Бессонная ночь оставила отпечаток на лице адвоката. Он выглядел очень усталым и постаревшим. Фред привез его к тому же самому дому.
— Я больше туда не пойду, Эберли, — твердо сказал Холл.
Минуту они смотрели друг на друга. Потом Фред решился. Он вытащил пистолет — наплечная кобура была скрыта под серым твидовым пиджаком — и направил его на Холла.
— Выходите из машины.
Фред не без удовольствия наблюдал за внезапно побледневшим адвокатом. Он ожидал, что Холл начнет звать на помощь или, напротив, умолять отпустить его, но адвокат молчал.
На десятом этаже было пусто. Фред указал Холлу на дальнюю дверь. Адвокат вошел в комнату и остановился в изумлении. Огромная комната с зашторенными окнами была вся оклеена плакатами антивоенного движения. На большом столе стояла компактная множительная аппаратура, пол завален листовками и брошюрами, призывающими к ядерному разоружению.
Он обернулся и спросил у Фреда:
— Так что вы от меня хотите?
— Я от вас ничего не хочу, — скучным голосом ответил Фред. — Я сотрудник Центрального разведывательного управления. Моя задача — выявить преступные связи американского антивоенного движения с агентами Москвы. Сейчас я вызову полицию, которая вас арестует, поскольку я, к сожалению, лишен такого права.
Фред шагнул в комнату, подошел к окну, попробовал раздернуть шторы, но они не поддались.
— Что же вы так боялись заглянуть сюда, а, Холл? Вас здесь давно ждут. Приманку в виде Диркса вы лихо заглотнули; сидели у него на “хвосте” столько дней, как заправский агент из службы наружного наблюдения. Вы и в самом деле полагали, что он вас не замечает?
Фред вытащил из бокового кармана пиджака “уоки-токи”.
— Чтобы вы были в курсе, — продолжал он. — На ручке двери, на столе, на кнопках аппаратуры и на листовках есть отпечатки ваших пальцев. Точно так же, как и на тех черных сумках, где вперемешку с листовками лежит динамит да еще письмо Филипа Никольса, адресованное вам. Письмо примерно такого содержания: “Я делаю это во имя нашего движения. Если я погибну, ты продолжишь наше дело”. Несколько жильцов этого дома засвидетельствуют, что часто видели вас здесь. Они опознают и сумки. Впрочем, навряд ли вы решитесь что-либо отрицать.
— Это почему же? — зло нахмурился Холл.
— Неплохой парнишка ваш сын, а, мистер Холл? Вам, пожалуй, было бы неприятно узнать, что с ним произошел несчастный случай, не так ли? Это мой последний довод, и, надеюсь, достаточно убедительно.
Фреду, наконец, удалось раздвинуть шторы, и тусклый свет наступающего дня осветил его довольное лицо.
В этот момент дверь в комнату распахнулась от удара ногой, и Бертис Холл увидел человека в кожаной куртке, с пистолетом в руках. Прежде чем он успел что-либо сообразить, раздался выстрел.
Документ, который лежал на столе у Корта, когда он вернулся от президента, был доставлен спецкурьером.
Это была разработка по ведению пропагандистской кампании в связи с очередной встречей руководителей промышленно развитых стран капиталистического мира.
Корт одобрил документ. Еще вчера ему пришлось бы согласовывать все с Генри Дугласом, советником президента в ранге министра. Сегодня подписи Корта будет достаточно, потому что президент принял решение об отставке Дугласа, который вынужден отказаться от работы в администрации. Разумеется, не из-за причастности к скандалу вокруг похищения бумаг, а по чисто семейным причинам.