Он остановился, явно ожидая протестов, Но Молли лишь кивнула. Луна больше не светила в окно, но Принц Лир видел, что в комнате не стало темнее. Холодное сияние от Леди Амальтеи нарастало медленнее, чем ветер, созданный Мабраком, но Принц вполне понимал, что оно куда опаснее. Он хотел писать стихи в этом свете, и мысль эта пришла ему в голову впервые.
-- Вы можете входить и выходить, когда и куда вам заблагорассудится, -- сказал Король Хаггард Леди Амальтее. -Быть может, я поступил глупо, впустив вас, но я не столь глуп, чтобы запрещать вам что-либо. Мои секреты охраняют себя сами, а ваши? На что вы смотрите?
-- Я гляжу на море, -- повторила Леди Амальтея. -- Да, море всегда прекрасно, -- ответил Король. -- Когда-нибудь мы посмотрим на него вместе. -- Он медленно направился к двери. -Будет любопытно, -- сказал он, -- жить в замке вместе с существом, одно присутствие которого заставило Лира впервые с пятилетнего возраста назвать меня отцом.
-- С шести лет, -- поправил Принц Лир, -- мне было тогда шесть.
-- С пяти или шести -- безразлично, -- сказал Король, -это перестало доставлять мне удовольствие существенно раньше и нимало не радует сейчас. Ее присутствие еще ничего не переменило, в замке. -- Он исчез, почти столь же незаметно, как Мабрак, и они услышали звяканье его подкованных ботинок на лестнице.
Молли Отрава тихо подошла к Леди Амальтее и встала рядом с ней у окна. -- Что это? -- спросила она. -- Что там? Зеленые глаза Шмендрика, облокотившегося на трон, следили за Принцем Лиром. Далеко, в долине Хагсгейта вновь раздался холодный рев.
-- Я найду для вас жилье, -- сказал Принц Лир. -- Вы голодны? Я раздобуду что-нибудь поесть. Я знаю, где лежит ткань, хороший сатин. Вы сможете сшить себе платье.
Никто не отвечал. Тяжелая ночь поглотила его слова, и ему казалось, что Леди Амальтея не видит и не слышит его. Она не шевелилась, но ему чудилось, что она плывет мимо него как луна.
-- Разрешите мне помочь вам, -- обратился к ней Принц Лир. -- могу я что-нибудь сделать для вас? Чем я могу вам помочь?
-- Чем я могу вам помочь? -- спросил Принц Лир. -- Да собственно ничем, -- ответила Молли Отрава. -- Кроме воды мне ничего не надо, если только вы не хотите чистить картошку, против чего я не стану возражать.
-- Нет, я не это имел в виду. То есть да, если вы хотите, я это сделаю, но я говорил с ней. То есть, когда я говорю с ней, я все время это спрашиваю.
-- Садитесь и очистите мне несколько картофелин, это займет ваши руки. -- Они находились на кухне -- в сырой комнатенке, пропахшей гнилой репой и прокисшей свеклой. В одном углу стояла стопка глиняных тарелок, под треногой подрагивал, пытаясь вскипятить большой котел воды, жалкий огонек. Молли сидела за грубым столом, заваленным картошкой, луком-пореем, морковью и другими овощами, по большей части увядшими и подгнившими. Принц Лир стоял перед ней, раскачиваясь и пошевеливая большими мягкими пальцами.
-- Сегодня утром я убил еще одного дракона, -- наконец сказал он.
-- Отлично,-- ответила Молли, -- отлично. Сколько же их будет всего?
-- Пять. Хоть он и был поменьше прочих, но с другими таких хлопот у меня еще не было. Я не мог подобраться к нему пешком, поэтому пришлось доставать его пикой, и мой конь так обжегся. Забавно получилось с ним... Молли прервала его:
-- Садитесь, ваше высочество. Когда я смотрю на вас, меня так и дергает. -- Принц Лир уселся напротив нее. Он вытащил кинжал и начал чистить картофелину. Молли смотрела на него, пряча улыбку.
-- Я принес ей голову дракона, -- сказал он. -- Она, как обычно, была в своей комнате. Я втащил эту голову на самый верх, чтобы сложить к ее ногам. -- Он вздохнул и порезал палец кинжалом. -- Черт побери, я же хотел не этого. Пока я тащил ее, это была голова дракона -- достойнейший дар для кого угодно и от кого угодно. Но когда она взглянула на нее, голова стала печальной уродливой кучей из чешуи, рогов, налитых кровью глаз и хрящеватого языка. Я чувствовал себя деревенским мясником, принесшим своей девушке в знак любви изрядный кус мяса. Потом она посмотрела на меня, и мне стало стыдно. Стыдно за то, что я убил дракона! -- Он рассек дряблую картофелину и снова порезался.
-- Режьте картошку от себя, а не к себе, -- посоветовала ему Молли. -- Вы знаете, по-моему, не стоит убивать драконов для Леди Амальтеи. Если пять драконов не тронули ее сердце, едва ли поможет еще один. Попробуйте что-нибудь другое.
-- Но чего же в этом мире я еще не пробовал? -- спросил Принц Лир. -- Я переплыл четыре реки шириной не менее мили во время разлива. Я взобрался на семь гор, на которые еще никто не всходил. Проспал три ночи на Болоте Висельников, вышел живым из леса, в котором цветы жгут глаза, а соловьиные песни ядовиты. Я прекратил ухаживать за принцессой, на которой обещал жениться, и если ты думаешь, что это не подвиг, то лишь потому, что не знаешь ее матери. У пятнадцати бродов я победил ровно пятнадцать не дававших никому проезда черных рыцарей -- возле их черных шатров. И я уже потерял счет ведьмам в терновых лесах, демонам в виде девиц, стеклянным горам, роковым загадкам, ужасающим деяниям, волшебным яблокам, кольцам, лампам, мазям, мечам, плащам, сапогам, галстукам и ночным колпакам. И это не говоря о крылатых конях, василисках, морских змеях и прочей живности. -- Он поднял голову, в его темно-голубых глазах были смятение и печаль. -- И все попусту, -- заключил он. -- Что бы я ни сделал, я не могу прикоснуться к ней. Ради нее я стал героем, я, сонный Лир, позор своего отца и мишень для его насмешек, -- но с тем же успехом я мог бы оставаться прежним скучным дураком. Мои великие дела для нее ничто. Молли взяла нож и принялась нарезать перец: -- Быть может, сердце Леди Амальтеи не завоюешь подвигами.
Удивленно нахмурясь. Принц посмотрел на нее. -- А разве есть иной способ добиться любви девушки? -- честно выразил он свое недоумение. -- Молли, ты знаешь его? Скажи мне? -перегнувшись через стол, Принц схватил ее за руку. -- Мне нравится быть храбрым, но я вновь стану ленивым трусом, если ты скажешь, что так лучше. Когда я гляжу на нее, мне хочется уничтожить все злое и уродливое на земле, но в то же время хочется и забиться в уголок и плакать. Что мне делать, Молли?