- Но мне нужен топор! - не унимался Люсьен. - И, кстати, меч тоже - мой остался на дне озера! И кинжал!
- А мне нужен замок на берегу моря и рябчики, фаршированные ананасами, на завтрак каждый день, - брюзгливо огрызнулся школяр.
- И что? - не поняла принцесса.
- А имею я койко-место в общей комнате и перловку с камбалой по утрам, вот что. Ваше высочество. Так что отнесись к вопросу философски, приятель, - сделал еще одну попытку исправить мировоззрение шевалье волшебник, ухватил того за рукав и оттянул от сосредоточенно взявшегося за привычную работу Лесли.
- Но мне не понятно, почему у него… его… высочества… топор не пропадает? - упрямо не желал ни философствовать, ни относиться юный рыцарь, хоть и отступил, дабы не словить впотьмах обухом по лбу.
- Много знаешь - вечно спишь, - сурово пресек исподволь уходящую не в ту сторону дискуссию Агафон, отвернулся, и с видом важным и таинственным скрестил руки на груди, что должно было дать понять собеседникам, что великий маг настроился размышлять о макрокосме.
Но и компаньоны его - тоже.
- Вот ведь как странно мир устроен… - задумчиво протянула принцесса под стук тупого топора о неподатливое дерево, изредка перемежающийся хрустом доламываемых руками веток и приглушенными профессиональными терминами из стиснутых уст суженого. - Когда ты колдуешь, на тебе вместо куртки появляется балахон очень элегантного покроя и приятного цвета. И крылышки смешные…
Агафон побагровел.
- …А я всегда была уверена, что волшебники страдают врожденным отсутствием вкуса, - не обращая внимания на реакцию чародея, если бы даже различила ее в темноте, продолжала меланхолично королевская дочь. - Постоянно носить черное могут только те, у кого ни на что иное фантазии не хватает. А ведь волшебник, лишенный воображения - всё равно, что птица без клюва!
- Без крыльев, вы хотели сказать, ваше высочество, - поправил де Шене.
- Я хотела сказать 'без клюва', и сказала 'без клюва', шевалье, и не надо, пожалуйста, думать, что ты здесь самый умный, - холодно проговорила Изабелла, а на лице ее крупным шрифтом было дописано окончание фразы: 'потому что самая умная здесь - это я'.
Де Шене прикусил губу и склонил голову - то ли выражая почтение, то ли скрывая его отсутствие.
- А сказала я так, - не моргнув и глазом, продолжила принцесса, - потому что птицы без крыльев бывают, а…
- Ой, птичка смешная!.. - удивленно ткнула пальцем в освободившийся меж тем от зелени клочок неба Грета.
- Где? - недовольная тем, что ее прервали, но снедаемая любопытством более, чем раздражением, повернулась и задрала голову принцесса, пытаясь разглядеть обещанную смешную птичку сквозь изрядно поредевшие под натиском Лесли кусты.
- Вон там, на фоне луны только что видела! - возбужденно сообщила дочка бондаря.
- Летучая мышь, наверное, - оторвавшись на пару секунд от работы, снисходительно предположил дровосек. - Или филин.
- Сам ты - филин, - сообщила ему Грета и показала, пока никто не видит, язык. - Мышь маленькая. Филин - он такой…
Дочка бондаря растопырила руки, втянула голову в плечи, надула щеки, вытянула губы и вытаращила глаза, любезно изображая филина для тех, кто на природе ночью в первый раз.
Принцесса приложила руку к сердцу и навалилась на стену, чтобы не упасть.
- А эта птичка… - исподтишка любуясь произведенным эффектом, продолжила Грета экскурс в орнитологию, - вот такая…
- Только не надо ее изображать, ведьма. Я девушка слабонервная. Как выяснилось. Я сама разгляжу, если она появится, - сухо предупредила Изабелла и снова уставилась в набрякшее невидимыми тучами небо.
- Вот эту ты имела в виду? - ткнул пальцем его премудрие в зависший на несколько мгновений на фоне луны - совсем близко от них на этот раз - черный силуэт.
С которого на ошеломленно открывшую рот принцессу глянули два круглых желтых ока.
Предположение Лесли о филине или даже о летучей мыши было бы подтверждено в эту же секунду и навечно, если бы не крылья загадочной птички.
Вернее, полное их отсутствие.
Там, где у мыши находились бы перепонки, у странного летающего существа были только обтянутые черной кожей кости рук, заканчивающиеся предлинными и претощими крючковатыми пальцами. Тело летуна больше всего напоминало огромное черное меховое яблоко с воткнутыми в него сучками.
Существо моргнуло янтарными плошками-глазищами размером с абрикосы, пискнуло пронзительно - словно гвоздем по стеклу чиркнули, метнулось в открытый лесорубом проход и в мгновение ока исчезло во мраке за спинами людей, обдав их воздушной волной со слабым гнилостным запахом.
- Ч-что… эт…то?.. - слабо шепнула принцесса, оседая по стене.
- Я ж-же… г-говорю… н-не ф-филин… - победно прозаикалась в ответ дочка бондаря.
- Что это было, маг? - нервно нахмурился шевалье.
- Это… - Агафон порылся в анналах памяти и быстро извлек подходящую статью из прошлогоднего курса монстрологии. - Это грабастики. Эндемики Веселого леса.
- От слова 'гроб'? - замогильным голосом уточнил Лесли, выставив перед собой топор и настороженно пожирая глазами плотный мрак подземного хода.
- Нет, что ты, - сделал вид, что весело улыбнулся чародей. - От слова 'заграбастать'. Или 'грабить'. Мнения монстрологов по поводу энтомологии ономастики этого топонима расходятся.
Уловив из всей речи только 'мнения расходятся', дровосек сурово буркнул 'Чего еще от них ждать' и с утроенной яростью накинулся на недобитый кустарник - только ветки полетели.
- Никогда таких не видел… - впечатленный мимолетным явлением, покачал головой де Шене и двинулся вперед - оттаскивать с пути нарубленную Лесли растительность.
- А они больше нигде и не живут, - поспешил успокоить его и дам - но большей частью себя - Агафон. - Их привлекают так называемые 'места силы', мощные магические поля. Ведут ночной образ жизни. Вьют гнезда в дуплах высоких деревьев[53]. Линяют в ноябре и апреле. Питаются магией…
- Это радует… - пробормотала принцесса.
- …а также листьями, травой, цветами там всякими… тоже…
- Как кролики, что ли? - уточнила Грета.
- Н-ну, да. Кролики. Только воздушные, - с облегчением подхватил идею студиозус, скудные познания которого в области летающей фауны Веселого леса закончились еще четыре предложения назад. - В общем, опасаться тут совсем нечего. Летают - и пусть себе. Ерунда. Мухи. Только в шерсти. Отмахнуться и забыть. И вообще, не волнуйтесь. В этой части леса нет ничего страшнее сих безобидных зверюшек. Факт, доказанный науч… Фу!.. какая вонь…
Его премудрие раздраженно прервал популяризацию своих представлений о летучей фауне Веселого леса, полученных в прошлом году во время ночной заготовки шпаргалок к утреннему экзамену и помахал перед сморщенным, как прошлогодняя морковка, носом рукой.
При первом же движении пальцы его ударились о нечто теплое и пушистое, примостившееся в районе плеча.
Рука чародея замерла. Рот приоткрылся - кричать, или уже поздно?.. Глаза выкатились из орбит и попытались заглянуть за ухо…
- Действительно, запахло очень скверно, - брезгливо изрекла ее высочество, недовольно - и бесплодно - озирая чернильную тьму в поисках неожиданно зафонтанировавшего источника смрада…
И тут над плечом Агафона вспыхнули желтым огнем две абрикосины.
При первых же нотах душераздирающего вокала двух женских голосов и одного мужского дровосек подскочил, выронил топор, метнулся в недорубленный кустарник, не прорвался, отброшенный спружинившими ветками качнулся назад, спотыкнулся о шевалье, повалился, увлекая за собой соперника…
Агафон шарахнулся вправо, влево, вопя, что было сил, на ходу вырвал из кармана волшебную палочку и яростно ткнул в то место, где только что сидела проклятая тварь…
И где теперь каким-то чудом - или злым колдовством не иначе как самого Гавара - оказался лоб принцессы.
Заглядывать ей под косу, чтобы проверить, верно ли старинные стихи описывают сказочную деву - красоту ненаглядную, он так и не решился, да и попробовал бы он только… ибо ярче горящей во лбу звезды пылали только глаза Изабеллы - нездешним человекоубийственным огнем.
- Да как!!!.. Ты!!!.. Посмел!!!..
Его премудрие тихо заскулил, схватился за голову и попытался вжаться в стену.