— Соображаю, — согласился Панкрат. — Хорошо, будь по-твоему. Но… Второе. Ты уверен, что это оригинал, а не подделка? Третье. Ты знаешь того, кто пытается всучить нам эту стряпню? Ты ему доверяешь? Четвертое. А что если это обычная провокация? Что если во всем этом есть чайный умысел, с помощью которого хотят подставить меня, а не Костана? И пятое. Сколько они требуют за эту чернуху?
— Нет никаких «они», — ответил Самойлов. — Есть только «он» — автор и владелец фильма. Он запросил у меня пятьдесят тысяч наличными. Он ищет покупателя на фильм, а потому и вбросил свое предложение в Интернет дней десять назад. Парень, по всей видимости, с головой. Он разослал свое предложение в почтовые ящики всех пользователей в Челябинске. Так что, может быть, ему ответил не один я.
— А кто еще?
— И Спиридонов, и Рябцев, и даже сам Костан, — объяснил Самойлов. — Пока цена держится на пятидесяти штуках. Но если помедлим с ответом и кто-то из других кандидатов тоже про явит заинтересованность в фильме, начнете, аукцион. Тогда цена может подскочить на два-три порядка. Во всяком случае, одного потенциального покупателя я уже знаю.
— Думаешь, Костан клюнет на это?
— Уверен.
— Но только в том случае, если фильм не подделка и не провокация. Все выходит очень уж гладко, — задумчиво произнес Панкрат. — Особенно для меня, не привыкшего доверять информации, полученной с помощью новомодных? штучек.
— Ты отказываешься использовать такой шанс? — удивился Самойлов.
— Я не говорю категорично «нет», — ответил Панкрат. — Держи с ним связь, торгуйся. Потребуй доказательств подлинности фильма. В общем, потяни время.
— А если опоздаем? Если он войдет в контакт с кем-то еще?
— С кем? Неужели ты думаешь, что Спиридонов отстегнет пятьдесят кусков за эту хренотень? Или, может, Рябцев с Соколовским? Остальные же имеют только крохи от Избиркома. Даже если сложатся, все равно не потянут. При всем своем уважении к тебе, Аркаша, скажу, что я не стал бы связываться с человеком, которого не знаю.
Самойлов пал духом. Он старался скрыть это от Панкрата, но втайне осознавал, что авторитет опроверг его по всем пунктам.
— Ты действительно много и с большой отдачей поработал в последнее время, — словно угадав настроение адвоката, сказал Панкрат. — И как только мы покончим со всем этим, уйдешь в отпуск.
Он встал с шезлонга, взял со столика сигареты, закурил, пристально посмотрел на Самойлова и сказал:
— Что же касается стрелки с Костаном… Обязательно позвони и договорись. Если заартачится, найди убедительную причину. К примеру, предложи взглянуть вот на эту картинку. — И он указал на снимок, принесенный Самойловым.
Самолет из Москвы приземлился в аэропорту Челябинска в половине двенадцатого дня по местному времени. Моросил мелкий дождь, окутывавший все видимое пространство туманной пеленой. Скворцову вдруг показалось, что ему пришлось совершить путешествие во времени и из теплого лета переместиться в зябкую осень.
Из аэропорта он направился в город, добрался до центра и снял номер в гостинице. Это оказалась не очень удобная комната на двоих, зато с видом на реку Миасс. Потом он спустился в ресторан при гостинице и пообедал. Хотя погода не располагала к ознакомительным прогулкам по городу, Скворцов, исполняя предписание Лимонова, все же покинул гостиницу и отправился бродить под дождем.
За годы службы в Генпрокуратуре Скворцову довелось побывать в разных российских городах. Был он и на Урале. Но вот в Челябинске оказался впервые. На городских улицах, в витринах крупных и мелких магазинов, у культурных заведений и на рекламных щитах видны были приготовления к грандиозному событию в политической жизни города. Это были портреты кандидатов в губернаторы, рекламные плакаты с предвыборными лозунгами и призывами. В одних местах портреты и плакаты одного кандидата были наклеены на портреты и плакаты соперника. В других местах предвыборное соперничество выражалось в срывании, а то и просто закрашивании портретов конкурентов. Из всего этого пестрого хаоса своим изобилием резко выделялась реклама только одного человека — Олега Костикова.
Ознакомительную прогулку по городу помощник генерала Лимонова решил закончить посещением предвыборного штаба Костикова. По местному времени уже был четвертый час. Скворцов подумал, что обязательно застанет либо самого Костикова, либо кого-нибудь из его помощников. Он вернулся в гостиницу, поднялся в свой номер, прихватил в качестве верительной грамоты письмо своего шефа, адресованное Костикову, и снова вышел под моросящий дождь.